Битва при Феррибридже

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Феррибридже
Основной конфликт: Часть войны Алой и Белой розы
Дата

28 марта 1461

Место

Феррибридж в Йоркшире, Англия 53°42′45″ с. ш. 1°16′25″ з. д. / 53.71250° с. ш. 1.27361° з. д. / 53.71250; -1.27361 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.71250&mlon=-1.27361&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 53°42′45″ с. ш. 1°16′25″ з. д. / 53.71250° с. ш. 1.27361° з. д. / 53.71250; -1.27361 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.71250&mlon=-1.27361&zoom=14 (O)] (Я)

Итог

Победа Йоркистов

Противники
Йорки Ланкастеры
Командующие
Граф Уорик Барон Клиффорд†,
Барон Невилл
Силы сторон
Неизвестно Неизвестно
Потери
3000 Неизвестно

Битва при Феррибридже (англ. Battle of Ferrybridge), состоявшаяся 28 марта 1461 года, была небольшим столкновением между сторонниками Йорка и Ланкастера, произошедшим перед большой битвой при Таутоне во время войны Алой и Белой розы.

Провозгласив себя королём, Эдуард IV собрал под свои знамёна значительную армию и направил её на север к лагерю Ланкастеров, расположенному за рекой Эйр в Йоркшире. 27 марта граф Уорик, который вёл авангард войска, починил с помощью досок прежде уничтоженную ланкастерцами переправу и пересёк реку. Однако при этом он потерял много людей, как замерзшими в ледяной зимней воде, так и погибшими под потоком стрел, исходивших от небольшого, но решительного отряда ланкастерцев на другой стороне. Наконец, переправившись и разогнав ланкастерцев, Уорик поставил своих людей ремонтировать мост. Лагерь устроили на северной стороне реки.[1]

Рано утром на следующий день Йорки были атакованы большим отрядом Ланкастеров под командованием барона Клиффорда и барона Невилла (двоюродный дедушка Уорика). Застигнутые врасплох, силы Уорика понесли значительные потери. Заместитель командующего графа Уорика, лорд Фитцуолтер, был смертельно ранен, когда пытался сплотить своих людей, и умер спустя неделю.





Начало битвы

Лорд Фитцуолтер вел небольшой отряд и попытался переправиться через реку Эйр. Деревянный мост через реку был специально поврежден Ланкастерами, чтобы помешать продвижению йоркистов. Люди Фитцуолтера сделали временную переправу и остановились ночевать у моста. Ранним утром 28 марта, когда отряд йоркистов еще спал, к мосту спустился Джон, лорд Клиффорд, во главе отряда из 500 вооруженных всадников. Они спустились к переправе и напали на спящий лагерь. Согласно хронике Эдуарда Холла Лорд Фитцуолтер был убит почти сразу без доспехов с одним поллаксом в руках. Он думал, что это его солдаты повздорили между собой. Те, кто уцелел, устремились к авангарду графа Уорика. Услышав о столкновении, граф Уорик поскакал в расположение Эдуарда, графа Марч (будущего Эдуарда IV). По Холлу, приехав, он выхватил меч и вонзил его в грудь своего коня, со словами: «Let him fly that will, for surely I will tarry with him that will tarry with me». Эдуард сказал каждому, кто собирается отступить сделать также, корме того, приказал убивать всех, кто попытается бежать с поля боя. Каждый убивший предателя должен был получить двойную плату. Далее был собран отряд для того, чтобы отбить мост, во главе с графом Уориком. На узком мосту, который Ланкастеры уже успели укрепить, было трудно вести сражение. Люди гибли с каждой стороны, и с каждой подходили новые. граф Уорик был ранен стрелой в ногу. Сам Эдуард вступил в сражение, но понял, что такая тактика неэффективна.

Атака Фауконберга и смерть лорда Клиффорда

Эдуард послал Вильяма Невилла лорда Фауконберга (дядю Уорика), сэра Вильяма Блоунта и Роберта Хорна с войсками пересечь реку тремя милями западнее у Каслфорда. Они ударили Клиффорду во фланг. Тот попытался перестроить войска, но прессинг с двух сторон стал слишком сильным. Войска Клиффорда уступили мост и вышли на Тоутонскую дорогу, по которой бежали в сторону Шербурна-ин-Элмет, где располагались главные силы Ланкастеров. Далее йоркистам подали лошадей, и они устремились в погоню за Клиффордом. В маленькой долине Динтинг Дэйл йоркисты нагнали отступающих Ланкастеров уже совсем недалеко от основных их сил. Единственным источником о смерти лорда Клиффорда является хроника Холла (ок 1540). Устав от погони, лорд Клиффорд снял свой горжет. Тут же стрела йоркистского лучника вонзилась ему в горло. Так умер один из наиболее харизматичных полководцев войны Роз. Почему Сомерсет или Нортумберлэнд не послали отряд на подмогу Клиффорду? Мы можем только догадываться. Первая причина может состоять в том, что с места расположения армии Динтинг Дэйл не просматривался. Вторая — Сомерсет не знал, какая часть войска йоркистов на подходе и не стал рисковать.

Напишите отзыв о статье "Битва при Феррибридже"

Литература

Garvett C. Towton 1461. England’s bloodiest battle / C. Garvett. — Osprey Publishing. — 2003. — 96 p.

Примечания

  1. [www.wars-of-the-roses.com/content/battles/ferry_bridge.htm The Battle of Ferry Bridge 1461]

Отрывок, характеризующий Битва при Феррибридже

Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.