Битва при Фридлингене

Битва при Фридлингене
Основной конфликт: Война за испанское наследство
Немецкий чертёж замка Фридлинген.
Дата	14 октября 1702 года
Место	Замок Фридлинген, правый берег Рейна
Итог	Победа французов.
Противники
Священная Римская империя Королевство Франция
Командующие
Людвиг Вильгельм Баденский Виллар
Силы сторон
14000 человек 17000 человек, 33 орудия
Потери
3000 человек убитыми и ранеными, 2000 пленёнными; 14 орудий 1139 человек убитыми и 1526 ранеными

Битва при Фридлингене (нем. Schlacht bei Friedlingen) — сражение, состоявшееся 14 октября 1702 года в ходе войны за испанское наследство у замка Фридлинген, на правом берегу Рейна, напротив Гюнингена, между имперскими войсками под командованием фельдмаршала маркграфа Людвига Вильгельма Баденского и французской армией под командованием генерал-лейтенанта Виллара. Имперская армия расположившись на Рейне препятствовала соединению французской и баварской армий, после чего была атакована французскими войсками и после сражения была вынуждена отступить, понеся большие потери, тем не менее продолжая воспрепятствовать соединению союзных армий.

История

В начале войны за испанское наследство главнокомандующий имперской армией на Верхнем Рейне маркграф Баден-Бадена Людвиг Вильгельм после завоевание Вейсенбурга, Лаутербурга и Ландау узнав, что союзник Франции курфюрст Баварии Максимилиан II намерен соединиться с французской армией, отрядил графа Штирума с частью войска против маршала Катина, стоявшего лагерем между Ландау и Гагенау, а сам с оставшимися войсками (9,5 тысяч пехоты, 4,5 тысячи кавалерии) 22 сентября 1702 года перешел через Рейн у Страсбурга и занял укрепленную позицию у замка Фридлинген. Катина получив от короля Франции Людовика XIV приказ атаковать войско имперцев не выполнил его, частично боясь сильную позицию, занятую противником, а частично из-за боязни затмить свою славу поражением. Однако его смелый помощник генерал-лейтенант Виллар, выпросив на то разрешение короля, 24 сентября двинулся к Гюнингену с 34 батальонами, 30 эскадронами и 33 орудиями (12,5 тысяч пехоты, 4 тысячи кавалерии) исправив разрушенные верки и приготовил переправу через Рейн, в то время как Катина занял Страсбург. Маркграф Баденский со своей стороны намеревался остановить переход баварцев через Шварцвальд, и французов через Рейн, но уже не мог соединиться со Штирумом и должен был ограничиться подкреплением его 40 эскадронов.

Виллар в это время утвердился на островке на Рейне, лежащим напротив Гюнингена, наскоро укрепил его и построил мосты через рукава Рейна, и несмотря на огонь имперцев укрепил их тет-де-поном на правом берегу. Маркграф попытался прогнать французов нападением нескольких батальонов, но действием батарей с островка и левого берега реки был отбит и вынужден отступить, после чего бесполезная пальба продолжалась до 15 октября.

Между тем, 12 октября французы внезапным нападением овладели городком Нойенбург с угрозой там построить вторую переправу. Имперский командующий, опасаясь за потерю своих магазинов во Фрайбурге и с целью воспротивиться соединению французов и баварцев покинул свою укрепленную позицию и 13 октября двинулся к Бинцену, чтобы помешать соединению французов и баварцев; только поздно ночью тронулись последние части, задержанные тяжелой артиллерией и обозом, оставив небольшой арьергард. Виллар, уведомленный о выступлении имперцев, тотчас переправил часть пехоты на правый берег Рейна и рано утром 14 октября двинул её вперед, а за нею — кавалерию, заняв имперский лагерь. Имперский отряд составлявший арьергард немедленно известил об этом маркграфа.

Ход битвы

Поспешно вернув кавалерию, он построил её на равнине замка Фридлинген, а пехотные части расположил на Тулинских высотах и на Галтлингенской горе, примкнув левое крыло к Эттлингену, держа правое против Вейтлингена, а фронт прикрывая речкой Кандерн. Виллар тотчас же заметил, что успех сражения будет зависеть от овладения высотами. Туда он отрядил генерала Доборда с 5-ю пехотными бригадами. Кавалерия должна была поддержать атаку, выстроившись 2-мя линиями между деревней Вейль и Фридлингенским замком.

Французская пехота достигла вершин высот, завладела лежащей там рощею после крайне упорного боя и захватила у неприятеля 5 орудий. Но маркграф заметив, что некоторые её отряды зашли далеко вперед, обнажив свой фланг, атаковал её кавалерией. Французы отступили и возможно проиграли бы сражение, если бы Виллар с резервами не подоспел на помощь и не восстановил положение.

Между тем маркграф послал свою конницу, еще не участвующую в сражении и построенную в 2 линии на на неприятельскую и направил несколько свежих батальонов и эскадронов в обход левого фланга французов. Сначала имперская кавалерия имела успех: она прорвала 1-ю линию противника и захватила несколько орудий, но затем была опрокинута свежими неприятельскими силами и приведена в совершенное расстройство, преследуемая до речки Кандерна. Этим и ограничила свои действия французская конница и более в бою не участвовала.

Между тем имперская пехота оправилась и перешла в наступление против леса; в то же время обходной отряд вышел во-фланг французам, и они должны был очистить лес. Однако неудачи имперцев в центре вынудили отступить и пехоту, что и было совершенно в полном порядке.

Потери сторон

Потери имперцев составили до 3-х тысяч человек убитыми и ранеными, 2000 пленных, 14 орудий, 35 знамен и штандартов, множество снарядов. Француз потеряли 1139 человек убитыми, 1526 ранеными. Среди погибших был отличившийся в сражении генерал Деборд.

Последствия битвы

Вечером обе стороны отступили: французы — опять за Рейн, маркграф — на Штауфен, так что цель его, не допустить переправы неприятеля, должна считаться достигнутой. Там он соединился со Штирумом и занял Швапцвальдские теснины, препятствуя соединению французов с баварцами. Оттуда он демонстрациями на левый берег Рейна вынудил Виллара, произведенного в маршалы за одержанную победу, оставаться на левом берегу, расположившись на позиции у Саверна, прикрывая Пфальцбург и Лотарингию. Маркграф последовал за ним и расположился у Ганау.

Литература

• Энциклопедия военных и морских наук / Составлена под главной редакцией генерал-лейтенанта Г. А. Леера, заслуженного профессора Николаевской академии Генерального штаба. — СПб.: типография В. Безобразова и К°. — Т. 8.
• Военный энциклопедический лексикон (в 14 томах). Второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. СПб, 1852—1858. Том 13.

Отрывок, характеризующий Битва при Фридлингене

– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.