Битва при Хомсе (1260)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Хомсе
Дата

11 декабря 1260 года

Место

Близ Хомса, Сирия

Итог

поражение монголов

Противники
Монголы Хулагу Айюбиды Хомса и Хамы
Мамлюки Халеба
Бедуины
Командующие
Байдар аль-Ашраф Муса
Силы сторон
6000 1400
Потери
неизвестно неизвестно

Первая битва при Хомсе — сражение 11 декабря 1260 года (5 мухаррама 659 г. х.) близ города Хомс (Сирия), в котором монгольская армия была разбита объединёнными силами сирийских айюбидов и мамлюков Халеба.





Предыстория

После победы над монголами при Айн-Джалуте (3 сентября 1260 года) мамлюкский султан Кутуз подчинил своей власти Сирию. Правителем Халеба он поставил ас-Са‘ида Ала ад-Дина, сына атабека Бадр ад-Дина Лулу, а Дамаск отдал в управление Санджару аль-Халаби. Узнав о гибели Кутуза (23 октября 1260 года), Санджар отказался подчиняться новому правителю Бейбарсу и провозгласил себя султаном Сирии. В то же время мамлюкские эмиры Халеба из фракций Насирия и Азизия сместили ас-Саида Ала ад-Дина и выбрали правителя из своей среды, Хусам ад-Дина Лачина аль-Джукандара аль-Азизи.

2 декабря к Халебу подошла монгольская армия под командованием Байдара, военачальника, уцелевшего в битве при Айн-Джалуте. Предположительно, этот набег не был санкционирован Хулагу, а состоялся по инициативе монгольских командующих, находившихся на правом берегу Евфрата. Лачин и другие мамлюкские эмиры покинули Халеб и двинулись на юг к Хаме, где объединили силы с местным айюбидским маликом аль-Мансуром II. Соединённые силы проследовали к Хомсу, где договорились с Айюбидом аль-Ашрафом совместно противостоять приближающимся монголам. Последние, тем временем, найдя Халеб покинутым войсками противника и оставив там своего шихнэ (наместника), обошли Хаму и приблизились к Хомсу.

Битва

6 тысяч монгольских всадников подошли к Хомсу, где встретили войска правителя города аль-Ашрафа Мусы, соединённые с силами аль-Мансура из Хамы и халебских мамлюков во главе с Хусам ад-Дином Лачином аль-Джукандаром. Войска союзников насчитывали 1400 человек. Монгольские войска выстроились в несколько эскадронов (араб. мн. ч. атлаб, ед. ч. тулб) — передовой в 1000 всадников, за ним ещё несколько неизвестной численности. Аль-Ашраф, по-видимому, осуществлявший общее командование мусульманскими силами, свёл их в один тулб. Командующий находился в центре войска, справа от него аль-Мансур, слева — алеппские эмиры.

По сообщению источников, противники столкнулись близ гробницы Халида ибн Валида, расположенной примерно в 1500 м к северу от цитадели Хомса. В точности неизвестно, насколько далеко от гробницы состоялась битва. Местность к северо-востоку от захоронения арабского военачальника представляет собой пологий склон, поднимающийся с запада к востоку и подходящий для конного сражения.

Монголам мешали туман и солнце, и согласованная атака мусульманского войска была успешной. Байдар и часть его воинов бежали с поля боя, преследуемые противником. Успеху мусульман способствовало появление в монгольском тылу отрядов Замиля ибн Али, крупного вождя бедуинов северной Сирии. Множество монголов было убито или захвачено в плен. Среди пленённых был юноша по имени Китбуга, который был зачислен в мамлюкскую гвардию эмира Калауна, а позднее (1294) стал султаном Египта.

Значение

Несмотря на относительно небольшую численность войск участвовавших в битве, победа мусульман имела большое значение. Поздние мамлюкские авторы утверждают, что эта победа была более значимой, чем триумф при Айн-Джалуте, так как при Хомсе мусульмане смогли победить, находясь в численном меньшинстве.

См. также

Напишите отзыв о статье "Битва при Хомсе (1260)"

Литература

  • Amitai-Preiss R. [www.google.com/books?id=dIaFbxD64nUC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Mongols and Mamluks: the Mamluk-Īlkhānid War, 1260-1281]. — Cambridge: Cambridge University Press, 1995. — P. 49-53. — 272 p. — ISBN 0-521-46226-6.

Отрывок, характеризующий Битва при Хомсе (1260)

Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.