Битва при Эдессе

Битва при Эдессе
Основной конфликт: Римско-персидские войны
Пленённый Валериан
Дата	259 год
Место	Римская империя
Причина	отмщение Персии за захват Сирии
Итог	победа Персии
Противники
Римская империя Сасанидская империя
Командующие
Валериан I Шапур I
Силы сторон
70 000 солдат 40 000 солдат
Потери
катастрофические минимальные

Битва при Эдессе — битва между римлянами и персами, которая состоялась в 259 году у города Эдессы. В этой битве римляне потеряли почти всю армию и императора Валериана, которого персы захватили в плен.

Предыстория и сражение

До сражения отряды персидского царя Шапура I несколько раз глубоко проникали на римскую территорию и разграбили Антиохию в Сирии в 253 или 256 году. Для того, чтобы остановить персов и отомстить, император Валериан собрал армию, которая включала римских преторианцев, и отправился на Восток.

Ему удалось в начале отбить Сирию. Затем он дошёл до Эдессы, где встретился с основной персидской армией под начальством Шапура I. После незначительных стычек с персидскими войсками началась главная битва. В результате сражения Шапур I победил и пленил императора Валериана наряду со многими другими римскими высокопоставленными должностными лицами. О самой битве известно мало. Из 70 тысячной римской армии уцелела лишь малая часть. У персов были незначительные потери.

Последствия

Некоторые учёные утверждают, что Шапур послал Валериана и некоторых пленных из его армии в город Вишапур, где они жили в относительно хорошем состоянии. Другие источники, например, Зосим, сообщают, что Валериан был взят в плен вместе с большой частью армии в результате предательства во время переговоров. По словам Лактанция, Шапур унижал Валериана, используя бывшего императора в качестве стула-подставки, когда садился верхом на лошадь. Эта сцена унижения пленного римского императора Шапуром изображена в знаменитом скальном рельефе в Накше-Рустам.

Литература

• Лактанций. De Mortibus Persecutorum. V.
• Зосима. Новая история. I.
• Abdolhossein Zarinkoob, Ruzgaran: tarikh-i Iran az aghz ta saqut saltnat Pahlvi, Sukhan, 1999. ISBN 964-6961-11-8

Отрывок, характеризующий Битва при Эдессе

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.