Битва при Яссине

Битва при Яссине
Основной конфликт: Восточно-Африканская кампания Первой мировой войны
Схема сражения
Дата	18 — 19 января 1915 года
Место	Германская Восточная Африка
Итог	Победа германских войск
Противники
Германская империя Германская Восточная Африка Великобритания Британская Индия
Командующие
Пауль фон Леттов-Форбек Капитан Хансон
Силы сторон
1600 человек 1100 человек
Потери
неизвестно неизвестно

Битва при Яссине (18 — 19 января 1915) — одно из сражений на Восточно-Африканском театре военных действий Первой мировой войны.

Предыстория

К началу 1915 года германские патрули были постепенно оттеснены британцами за границу Британской Восточной Африки, а затем британцы заняли Яссини в 50 км к северу от Танги. Германское командование решило нападением на Яссини выманить противника из лагерей и разгромить его в открытой местности.

Ход боевых действий

Перебросив войска по железной дороге и оставив в Танге для охраны всего одну роту, немцы к вечеру 17 января сосредоточили у плантации Тотохову в 11 км южнее Яссины 9 рот при двух орудиях. Майор Келлер с двумя ротами был назначен для охвата справа, капитан Адлер с двумя другими ротами — для охвата слева, арабский отряд расположили северо-западнее на дороги из Семанджи; капитан Отто наступал с 9-й ротой прямо на Яссину, а за ним следовали главные силы. Движение было рассчитано так, чтобы с раннего утра последовала атака на Яссини с трёх сторон.

Нападение было неожиданным для британцев, но оказалось, что в Яссини имеется отлично замаскированный форт, в котором укрылось четыре индийские роты, поэтому завязался жаркий бой. С севера к британцам подошли подкрепления, которые трижды пытались атаковать немцев, но были отбиты. С севера и северо-запада также подходили британские колонны; арабский отряд разбежался, но немецкие роты остановили противника и отбросили его с большими потерями. Однако немцам не удавалось захватить британские укрепления, которые не могла разрушить даже подтянутая на дистанцию 200 м артиллерия.

Бой продолжался и ночью. Утром 19 января британский гарнизон сделал неудачную вылазку, после чего, в условиях полного окружения и отсутствия воды, выкинул белый флаг.

Итоги и последствия

Британцы были вынуждены отступить за линию границы; так как новое нападение было маловероятно, то немцы, оставив лишь небольшой отряд для противодействия патрулям, также отвели войска из Яссины. Несмотря на одержанную победу, немцы понесли значительные потери в офицерах, которые не могли восполнить будучи отрезанными от Европы.

Источники

• П.фон Леттов-Форбек «Мои воспоминания о Восточной Африке»/ в сб. «Заморские театры Первой мировой войны» — ООО «Издательство АСТ», 2003. ISBN 5-17-018624-X

Отрывок, характеризующий Битва при Яссине

Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.