Битва пяти лам

Битва пяти лам произошла в 1634 году. В этой битве Шабдрунг Нгаванг Намгьял смог одержать победу против объединённых сил Тибета и бутанских князей.

Шабдрунг с 1629 обосновался в дзонге Симтокха и стал проводить реформы, которые встретили противодействие лам других буддийских школ. Пять лам собрали коалицию и позвали на помощь тибетцев. Против главенства школы Друкпа Кагью восстали ньингмапинские подшколы западного Бутана — Неньингпа, Барава, Чакзам, Катог и Лхапа. Шабдрунг заключил союз с королём Ладакха Самгье Намгьялом, приходившимся ему братом.

В 1639 году отношения с Тибетом были восстановлены и Тибет признал власть Шабдрунга над Бутаном.

Победа в этой битве позволила Шабдрунгу объединить Бутан, создав инфраструктуру и систему дзонгов по образцу Симтокха.

Источники

• Ardussi, John (Winter 2004). «[himalaya.socanth.cam.ac.uk/collections/journals/jbs/pdf/JBS_11_02.pdf Formation of the State of Bhutan ('Brug gzhung) in the 17th Century and its Tibetan Antecedents]». Journal of Bhutan Studies (11): 30-32.

• Dargye Yonten. History of the Drukpa Kagyud School in Bhutan (12th to 17th Century A.D.). — Thimphu. — ISBN 9993661600.
• Dorji Sangay (Dasho). The Biography of Zhabdrung Ngawang Namgyal: Pal Drukpa Rinpoche. — Thimphu, Bhutan: KMT Publicaions. — ISBN 9993622400.

Отрывок, характеризующий Битва пяти лам

Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.