Битва у Сан-Хуана (1625)

Битва у Сан-Хуана
Основной конфликт: Восьмидесятилетняя война
Дата	24 сентября 1625 года
Место	Сан-Хуан (Пуэрто-Рико)
Итог	победа испанцев
Противники
Испания Республика Соединённых провинций
Командующие
Хуан де Аро-и-Санвиторес Будевейн Хендрикс
Силы сторон
неизвестно 17 кораблей
Потери
17 солдат убитыми 1 корабль захвачен, 200 матросов убитыми

Сражение у Сан-Хуана — сражение в 1625 году в рамках Восьмидесятилетней войны между испанским гарнизоном Сан-Хуана (Пуэрто-Рико) и голландской эскадрой адмирала Будевейна Хендрикса.

Битва

24 сентября 1625 года 17 голландских кораблей прибыли к Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико. Городом управлял испанский губернатор Хуан де Аро-и-Санвиторес, назначенный всего за месяц до этого. Тем не менее, губернатор начал энергично готовить оборону города. Он, в частности, отправил своего предшественника Хуана де Варгаса в соседнюю деревню Бокерон с ополчением, чтобы помешать возможной высадке голландского десанта.

Голландский адмирал Будевейн Хендрикс предпринял смелую попытку взятия города с марша. В 1:00 ночи на следующий день весь голландский флот вошёл в гавань Сан-Хуана. В его составе были следующие корабли: Roode Leeuw, Witte Leeuw, Leyden, Blauwe Leeuw, Goude Valck, Utrecht, Nieuw Nederlandt, Hoop van Dordrecht, Kleyne Tijger, Hoorn, Medemblik, Gouden Molen, Vlissingen, West Kappel, Goude Sonne, Koningin Hester и Jonas.

Голландцы обменялись пушечными выстрелами с фортом в гавани, нанеся ему поверхностные повреждения и убив четырёх испанцев, прежде чем нашли безопасную якорную стоянку за пределами зоны действия артиллерии Аро. Однако мели не позволяли немедленно высадить десант. Задержка позволила испанским мирным жителям бежать вглубь острова, в то время как губернатор сосредоточил свои силы в форте Сан-Фелипе-дель-Морро. Аро установил здесь шесть дополнительных бронзовых 12-фунтовых орудий и собрал 330 человек, из которых 220 были хорошо обучены. Он также собрал в форте солидные запасы ресурсов.

26 сентября Хендрикс высадил 700—800 солдат на берег и занял пустой Сан-Хуан. Два дня спустя голландцы также заняли небольшой деревянный форт Эль-Каньюэло, стоявший на скальном островке в гавани. Для штурма основной цитадели голландцы начали рыть сапы и установили шести пушечную батарею на вершине Кальварио Хайтс 29 сентября. В 9:00 утра на следующий день Хендрикс призвал Аро сдаться, но губернатор отклонил предложение, и противостояние продолжилось. В ночь на пятницу, 3-4 октября, 40 испанцев под командованием капитанов Себастьяна де Авила и Андреса Ботельо сделали вылазку, но достигли немногого.

Удача улыбнулась испанцам, когда в полдень 5 октября отряд из 50 бойцов под руководством капитана Хуана де Амескиты уничтожили передовой голландский отряд минеров, убив капитана, сержанта и восемь солдат. Партизаны из внутренних районов острова под командованием капитана Андреса Ботельо также постоянно держали врага в напряжении. В ночь на 5 октября они убили капитана голландского корабля Nieuw Nederlandt и ещё 20 матросов, находившихся в лодке в гавани. 16 октября партизаны столь осмелели, что смогли вернуть контроль над Эль-Каньюэло: отряд из 30 испанцев убили часовых и ещё 14 голландских солдат в форте.

Столкнувшись с давлением извне, Хендрикс оказался в ловушке внутри гавани. 21 октября он снова призвал Аро капитулировать, угрожая сжечь город, но вновь получил отказ. Тогда Хендрикс отдал приказ поджечь деревянные строения Сан-Хуана и в 10:00 начал грузить своих солдат в шлюпки. В этот момент защитники форта сделали вылазку, а испанская артиллерия ударила по отступающим. Голландцам удалось вернуться на свои корабли, до 2 ноября их флот оставался в гавани, после чего ушёл в открытое море.

Последствия

30-пушечный голландский Medemblik сел на мель и был оставлен ликующим испанцам. Хуан де Амескита успел потушить зажженные голландцами фитили, и город не пострадал. Однако Аро не смог насладиться победой: во время преследования отступавших голландцев рядом с ним взорвалась пушка, и осколками он был убит. Хендрикс, тем временем, ушёл в залив Сан-Франсиско, чтобы восстановить силы. В дополнение к потере Medemblik другие голландские суда также понесли урон, 200 матросов погибли. Хендрикс выделил из эскадры пять лучших судов и ушёл в каперский поход к Санто-Доминго, после чего отправился на остров Маргарита.

Литература

•  (англ.)David F. Marley. Wars of the Americas: A Chronology of Armed Conflict in the New World, 1492 to the Present ABC-CLIO (1998) ISBN 0-87436-837-5.

Отрывок, характеризующий Битва у Сан-Хуана (1625)

– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.