Сражение у озера Смолина

Сражение у озера Смолина
Основной конфликт: Русско-ливонско-литовская война 1500-1503
Дата	13 сентября 1502 года
Место	у озера Смолина вблизи деревни Палкино
Итог	Победа ливонского войска
Противники
Великое Княжество Московское(Псковское ополчение) Ливонская конфедерация
Командующие
Даниил Щеня Василия Шуйский Вальтер фон Плеттенберг
Силы сторон
около 12 000 более 5 000
Потери
от 2 500 до 8 000 незначительные потери

Сражение у озера Смолина — произошло 13 сентября 1502 года в ходе Русско-ливонско-литовской войны 1500—1503 годов между войсками Великого княжества Московского под командованием московских воевод Даниила Щеня, Василия Васильевича Шуйского и псковского князя Ивана Ивановича Суздальского-Горбатого (?) с одной стороны и войсками Ливонской конфедерации под командованием магистра Вальтера фон Плеттенберга.

В преддверии битвы

Зная о том, что основные силы Московского княжества заняты осадой Смоленска, Вальтер фон Плеттенберг решил осадить Псков и защищавший его Изборск. 2 сентября войско конфедерации штурмовало Изборск, но безуспешно. 6 сентября Вальтер фон Плеттенберг начал трехдневную осаду Пскова, которая тоже закончилась отходом войска Ливонской конфедерации. Видя отход войск конфедерации в погоню за ними отправились полки новгородских наместников князей Д. В. Щени и В. В. Шуйского.

Ход битвы

Войско ливонской конфедерации, участвовавшее в походе на Псков, насчитывало 25 тысяч человек, но из них в битве у озера Смолина участвовало только около 5 тысяч ливонцев. Им предстояла битва с преследовавшим их войском русских, насчитывавшим 12 тысяч человек. Войска русских, видя своё преимущество и получив ложное известие о бегстве ливонцев, начали преследовать отступавших поспешно и нарушая порядок в полках. Это позволило ливонцам перехватить инициативу и успешно провести контратаку. Летописи свидетельствуют о стойкости ливонской пехоты и не выдержавших контратаки псковитянах. Вальтеру фон Плеттенбергу удалось избежать, казалось, неминуемого разгрома и выиграть битву. Установленный в честь этой битвы День Победы 14 сентября праздновался в Старой Ливонии до самого конца её существования.

Последствия битвы

См. также: Русско-литовская_война_1500—1503#Перемирие

Историк Н. М. Карамзин отметил, что «Магистр навеки установил торжествовать 13 сентября, или день Псковской битвы, знаменитой в летописях ордена». Действительно, магистр одержал победу против превосходящих сил, но его стратегические цели — взятие Изборска и Пскова — достигнуты не были. Вместо того, чтобы продолжить осаду этих городов, Вальтер фон Плеттенберг, убедившись, что они защищены большим войском, благоразумно возвратился в Ливонию. Зимой 1502 года войска князей Семена Стародубского-Можайского и Василия Шемячича совершили ответный набег на земли Ливонской конфедерации. В апреле 1503 года сроком на 6 лет было заключено перемирие, по которому Москве и Пскову отходила значительная территория на всем протяжении русско-ливонской границы. Это перемирие было продлено с 1504 года по 1522 год, затем продлено по 1531 год и ещё раз по 1551 год.

Отрывок, характеризующий Сражение у озера Смолина

– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.