Битон, Сесил
| Сесил Уолтер Харди Битон | |
| Cecil Walter Hardy Beaton | |
 Сесил Битон в Китае во время Второй Мировой войны | |
| Имя при рождении: |
Сесил Уолтер Харди Битон |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
| Отец: |
Эрнест Битон |
| Мать: |
Этти Сиссонс |
| Супруга: |
не был женат |
| Награды и премии: |
|
Сэр Сесил Уолтер Харди Битон, более известный Сесил Битон (англ. Cecil Walter Hardy Beaton; 14 января 1904[1], Хампстед, Англия — 18 января 1980, Уилтшир, Англия) — известный английский модный фотограф и фотограф-портретист, мемуарист, икона стиля, дизайнер интерьеров, художник по костюмам и декорациям. В 1970 году был включен в Международный список Зала славы самых стильных людей[2][3].
Содержание
Биография
Детство и юность
Сесил Битон родился 14 января 1904 года в Хэмпстеде, Лондон, в семье процветающего торговца древесиной Эрнеста Битона (англ. Ernest Beaton, 1867—1936) и его жены Этти Сиссонс (англ. Etty Sissons, 1872—1962). Начало семейному благополучию положил ещё дед Сесила по имени Уолтер Харди Битон (англ. Walter Hardy Beaton, 1841—1904), умерший в год рождения внука. Отец будущего фотографа помимо основной деятельности также интересовался творчеством и являлся неплохим актёром-любителем. Он встретил свою будущую жену играя главную роль в пьесе. Этти была дочерью камбрийского кузнеца и приехала в Лондон навестить замужнюю сестру[4]. Всего в семье Эрнеста и Этти было четверо детей, так что Сесил рос с младшими сестрами и братом.
Начальное образование Сесил получил в школах «Heath Mount School», где его задирал хулиган и будущий классик английской литературы Ивлин Во, и «St. Cyprian’s School» в Истборн, где и распознали его художественный талант — Сесил оказался замечательным певцом. И Сирил Коннолли и Генри Лонгхерст писали в своих автобиографияхо красоте пения Битона во время школьных концертов[5][6].
У няни Сесила была популярная в то время модель фотоаппарата Kodak 3A Camera, идеальная для начинающих фотографов, и няня обучила Сесила основам фотографии. Мальчик часто просил мать и сестер позировать ему. Когда он набрался достаточно опыта, он под псевдонимом отправлял свои фотографии в лондонские журналы[7].
Сесил учился в школе Хэрроу, однако не питая интереса к науке поступил в Кембриджский университет, где он изучал историю, искусство и архитектуру, продолжая заниматься фотографией. Наконец, его снимки стал покупать и публиковать британский журнал Vogue.
В 1925 году Битон покинул Кембриджский университет без степени и занялся изучением работы отца на протяжении нескольких месяцев в Холборн. Однако это ни к чему не привело и Сесил решил завязать с торговлей[8]. В конечном итоге, семейное дело перешло к его брату Реджи (англ. Reggie Beaton). При помощи Осберта Ситвелла Битон провёл свою первую выставку в Лондоне, которая наделала много шума.
Карьера
Полагая, что он встретится с большим успехом на другой стороне Атлантики, Сесил переехал в Нью-Йорк и постепенно создал там себе репутацию. На тот момент у него был контракт с Condé Nast на проведение фотосъёмок[9].
Сесил стал профессиональным фотографом, пройдя обучение в мастерской Пола Танкерея (англ. Paul Tanqueray)[10]. В 1927 году он стал штатным фотографом журнала Vogue и основал собственную студию[10]. Здесь он познакомился с другим фотографом по имени Хорст, П. Хорст. Другим его интересом было создание костюмов для благотворительных представлений. Известность Битону принесли фотографии, созданные для индустрии моды, и портреты людей из высшего общества. Он также стал штатным фотографом журнала Vanity Fair и начал фотографировать голливудских знаменитостей. Кроме того, он часто делал снимки королевской семьи для официальных публикаций и особенно любил, когда ему позировала Королева Елизавета[11]. Памятные снимки со свадьбы Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон делал именно он.
На протяжении 15 лет между 1930 и 1945 годами Битон арендовал дом в Уилтшире, где он развлекал многих известных деятелей.
После возвращения в Англию, во время Второй Мировой войны Битон по рекомендации королевы работал на министерство информации и должен был фотографировать происходящее в тылу[12]. В госпитале он сделал один из самых знаменитых своих портретов — фотографию пострадавшей во время бомбардировки трехлетней Эйлин Данн (англ. Eileen Dunne). Снимок девочки в бинтах, сжимающей в руках своего мишку, обошёл весь мир. Когда изображение было опубликовано, США ещё официально не вступили в войну, однако увеличивающееся количество фотографий в прессе, подобных работам Битона, помогли подтолкнуть американскую общественность оказать давление на правительство с целью оказания помощи Великобритании в трудную минуту[7]. Особой известностью также пользовались фотографии последствий военных операций Третьего рейха.
После войны Битон взялся за создание костюмов и декораций для бродвейской постановки «Веер леди Уиндермир», в которой ещё и сыграл. В 1956 году он прекрасно поработал над бродвейским мюзиклом «Моя прекрасная леди», что повлекло за собой работу над фильмами «Жижи» (1958) и «Моя прекрасная леди», причём оба они принесли Сесилу премию Киноакадемии. На Бродвее Битон создавал костюмы и декорации для постановок «Луговая арфа», «Меловой сад» (1964), «Саратога» (1959) и «Коко» (1969). Благодаря этим работам он стал обладателем четырёх премий «Тони». Кроме того, Битон работал над оформлением оперы Пуччини «Турандот», которая шла в Нью-Йоркской Метрополитен-опера и в Лондонском Ковент-Гардене.
Сесил также спроектировал академическую одежду для Университета Восточной Англии[13].
Болезнь и смерть
В 1972 году он был возведен в рыцарское достоинство. Через два года он перенес инсульт, и к началу 80-х здоровье Битона окончательно превратило его в старика. 18 января 1980 года он умер от сердечного приступа, в своем доме, в возрасте 76 лет.
За свою жизнь Битон опубликовал шесть томов своих дневников, охватывающих период с 1922 по 1974 год. Недавно были опубликованы не прошедшие цензуру версии мемуаров, отличавшиеся особенно меткими и откровенными наблюдениями[14].
Личная жизнь
Битон никогда не был женат и являлся бисексуалом, имея близкие отношения и с мужчинами, и с женщинами. Его большой любовью был коллекционер Питер Уотсон (англ. Peter Watson), хотя они никогда не были любовниками. Битон утверждал, что у него был роман с американским актером Гэри Купером, который долгие годы был его близким другом. Кроме того, он упоминал о своих романах с актрисами Гретой Гарбо и Корал Браун, а также британской светской львицей, виконтессой Каслросс (англ. Viscountess Castlerosse)[15].
Награды и премии
- Tony Award for Best Costume Design (1955);
- Орден Британской империи (1956);
- Tony Award for Best Costume Design (1957);
- Член Ancient Monuments Society (1957);
- Премия «Оскар» за лучший дизайн костюмов за Жижи (1958);
- Tony Award for Best Costume Design за «Саратога» (1960);
- Орден Почётного легиона (1960);
- Премия «Оскар» за лучшую работу художника-постановщика за Моя прекрасная леди (1964);
- Премия «Оскар» за лучший дизайн костюмов за Моя прекрасная леди (1964);
- Почётный член Королевского фотографического общества Великобритании (1965);
- Tony Award for Best Costume Design за мюзикл «Коко» (1970);
- Рыцарь-бакалавр (1972).
Напишите отзыв о статье "Битон, Сесил"
Примечания
- ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/57523/Sir-Cecil-Beaton Sir Cecil Beaton -- Encyclopedia Britannica] (англ.). Энциклопедия Британника. Проверено 16 сентября 2014.
- ↑ [www.vanityfair.com/culture/bestdressed/bestdressed_men Vanity Fair]
- ↑ Ultimate Style – The Best of the Best Dressed List. — 2004. — 116 с. — ISBN 2 84323 513 8.
- ↑ Vickers, Hugo (1985), Cecil Beaton: The Authorised Biography, Phoenix Press
- ↑ Cyril Connolly. Enemies of Promise. — Лондон: G Routledge & sons, 1938.
- ↑ Henry Longhurst. My Life and Soft Times. — Лондон: Cassell, 1971. — ISBN 0-304-93849-1.
- ↑ 1 2 [www.fyne.co.uk/index.php?item=207 Cecil Beaton], Fyne Times. Проверено 9 мая 2008.
- ↑ Beaton, Cecil (1951). Photobiography. London: Odhams Press, p.40.
- ↑ Beaton, Cecil (1951). Photobiography. London: Odhams Press, p.56.
- ↑ 1 2 Robin Muir. The Beaton Generation, The Independent (1 February 2004). Проверено 9 мая 2008.
- ↑ [www.vam.ac.uk/vastatic/microsites/photography/photographerframe.php?photographerid=ph009 V&A Exploring Photography: Sir Cecil Beaton]. Victoria and Albert Museum. Проверено 10 мая 2008.
- ↑ Richard Holledge, «A Career Restored by War» Wall Street Journal, 29 Nov 2012, p D5
- ↑ Groves, Nicholas (2005), The Academical Dress of the University of East Anglia, North Walsham: The Burgon Society
- ↑ Beaton, Cecil, Vickers, Hugo, ed., The Unexpurgated Beaton Diaries, ISBN 0-7538-1702-0.
- ↑ Софья Бенуа. Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела. — Biography & Autobiography, 2013. — ISBN 9785457435018.
Отрывок, характеризующий Битон, Сесил
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
