Бихарцы

Бихарцы

Численность и ареал
Всего: 105 000 000 (2011) Индия Индия: 92,5 млн чел Непал Непал: 3,64 млн чел Бангладеш Бангладеш: 1,45 млн чел Бутан Бутан: 10 тыс. чел Пакистан Пакистан Маврикий Маврикий Суринам Суринам Великобритания Великобритания
Язык	бходжпури, магахи, майтхили
Религия	индуизм (большинство), ислам, христианство, джайнизм, буддизм, сикхизм, бахаизм

Биха́рцы — группа народов, население штата Бихар в Индии (92,5 млн человек). Живут также в соседних районах Бангладеш (1,45 млн человек), Непала (3,64 млн человек) и Бутана (10 тыс. человек). Общая численность 97,6 млн человек. Основную массу населения составляют бходжпурцы, магахи и майтхильцы — близкие между собой этнические общности. Говорят на родственных языках (бходжпури, магахи и майтхили) индоарийской группы индоевропейской семьи, которые раньше считались говорами (диалектами) языка хинди или диалектами самостоятельного языка бихари.

История

Территория штата Бихар с древнейших времён была одним из центров индийской культуры, где находились древние государства (Магадха, Кошала, Вайшали), жил и проповедовал Будда (Сиддхартха Гаутама) — так в VI веке до нашей эры возникли буддизм и джайнизм.

Занятия бихарцев

Основное занятие — пашенное земледелие. Главная культура — рис. Выращивают также пшеницу, просо, бобовые, сахарный тростник, табак. Держат рабочий скот, овец, коз, свиней (в основном, низшие касты), домашнюю птицу. За пределами Бихара бихарцы часто не имеют земельной собственности, и занимаются бизнесом, торговлей, работают в промышленности и служащими предприятий.

Жилье

Растёт урбанизация населения, чему способствует развитие старых (Джамшедпур) и создание новых индустриальных комплексов. Индустриализация коснулась в основном южных районов штата. На севере преобладает обрабатывающая промышленность (мелкие текстильные, табачные фабрики, сахарные заводы и т. д.), города небольшие. Мусульмане проживают в основном в городах. Среди джайнов значительна прослойка крупных финансистов и промышленных предпринимателей. Характерны небольшие селения с населением до 500 человек. В пригангской долине, где плотность населения самая высокая, число жителей деревни от 2 до 15 тыс. человек. Типы жилища в долине Ганга — одноэтажные дома, стены из самана, двускатная или четырёхскатная крыша из соломы и черепицы. В северо-западных и южных районах каркас жилища из бамбука, стены плетёные, обмазаны глиной.

Одежда

Основная одежда — дхоти и сари. В северных районах наблюдается мусульманское влияние в костюме, распространены шальвар-камиз, курта-чуридар, шервани. Символы замужества, носимые женщинами, — пробор, окрашенный синдуром, стеклянные браслеты.

Пища

Культура питания бихар является уникальной в некотором смысле из-за смешения северо-индийской кухни и кухни бенгали. Существует обычай есть варёный рис. Культуры питания включает и вегетарианцев, и не вегетарианцев. Также есть обычай среди индусов не есть не-вегетарианское питание один месяц в течение священного у индусов месяца Шараван или Саван. Кукуруза также является основной продовольственной культурой питания. Существует также обычай приготовления хичиди по субботам для индусов и пятницам для мусульман. Любимым блюдом среди бихари является литти-чоху. Литти состоит из сатту и чоху, картофельного пюре, помидор. Праздничное блюдо — пулао (плов) — рис с овощами, мясом или рыбой. Рыбу и мясо (за исключением говядины) иногда едят представители средних и даже высоких каст. Также власти намерены ввести в рацион жителей крысиное мясо.

Религия

На территории Бихара в 6 — 5 в. до н. э. возникли буддизм и джайнизм. На общую картину религиозности повлияли также племенные культы присутствующего тут значительного числа адиваси, а также тантрические формы индуизма. Большинство бихарцев — индуисты; имеются мусульмане (в основном, сунниты), христиане, а также небольшие группы сикхов, джайнов, буддистов. Мусульмане живут в основном в городах. Среди джайнов имеется много крупных финансистов, промышленников. Высока в Бихаре общественная роль майтхильских брахманов. Индуисты-бихарцы почитают божества Картал Бабу, Махадева, Брахму, Баджангабали, Кали, Шиву, Дургу, Лакшми. Хануман часто выступает как деревенское божество. Обряды жизненного цикла варьируются от одной общины к другой. Праздники бихарцев-индуистов — общеиндийские; особенно популярны Дивали, Дассера, Джанмаштми, Рам Навами, Чхат Пуджа, Ракша Бандхан.

Культура

Бходжпурцы, майтхильцы и магахи отличаются друг от друга не только по языку, но и некоторым обычаям и особенностям кастовой системы. Большую роль в общественной жизни штата играют майтхильские брахманы. Наряду с тенденцией к национальной консолидации бихарцев наблюдается и рост этнического самосознания у каждого народа, особенно у майтхильцев и бходжпурцев. Развивается художественная литература на майтхили, магахи и бходжпури. С ростом национального самосознания ширится движение за создание на языковой основе отдельных штатов — Майтхили-Раджья и Бходжпури-Раджья.

Литература

• Седловская А. Н. Бихарцы // Новая Российская энциклопедия, Т.3. / Под. ред. В. Карева. - М.: "Энциклопедия", 2007. - С. 239-240.
• Седловская А. Н. Бихарцы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 100.
• Снесарев А. Е. Этнографическая Индия. — М.: Наука, 1981. — С. 90-91.
• Гусева Н. Р. Индия: общество и традиции // У политической карты мира. — М.: Знамя, 1990. - С. 4-5, 22-23.
• Бихарцы // Большая Российская энциклопедия, Т.3. / Глав. ред. Кравец С. Л. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. - С. 565-566.

Ссылки

• Бихарцы // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Бихарцы

Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.