Бич-Лубенский, Иван Михайлович
| Иван Бич-Лубенский | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Иван Бич-Лубенский (1867—1920, Ялта) — общественный и религиозный деятель Харьковщины начала XX века.
Содержание
Биография
Происходил из дворянского рода Слободской Украины. Экстерном сдал экзамены на юридическом факультете Харьковского императорского университета, исполнял обязанности мирового судьи, некоторой время был почётным мировым судьёй и председателем съезда мировых судей. Придерживался монархических убеждений, был активным участником харьковского отделения Союза Русского Народа. В 1918 году, по воспоминаниям Милюкова, он выступал на митинге харьковских монархистов, вызванным известием о казни Николая II [1]. По некоторым источникам, в 1916 году Иван Бич-Лубенский участвовал в деятельности Общества имени Квитки-Основьяненко и даже распространял революционные прокламации, выдержанные в украинском духе. Но возможно, здесь Ивана Бич-Лубенского путают с его родным братом Константином, который действительно был стойким украинофилом — что часто вызывало жаркие семейные ссоры. Иногда Ивану также приписывают сказанные Константином слова, что Украина подобна библейскому Лазарю, и «восстанет из савана смердящего». [2] Помимо общественной деятельности, Иван Бич-Лубенский был археологом-любителем, участвовал в раскопках курганов в Изюмском уезде.
Возможный городской голова Харькова
На выборах харьковского городского головы в сентябре 1914 Иван Бич-Лубенский выступил кандидатом от консервативных сил. Тогда Ивану Бич-Лубенскому противостоял Дмитрий Багалей, кадет и убеждённый украинофил. Первоначально в городской думе на стороне Ивана Бич-Лубенского было преимущество в несколько голосов, однако он отказался занять пост, не желая, по его словам «быть избранным лишь половиной городской думы», после чего Багалей выставил свою кандидатуру, однако был забаллотирован. Повторные выборы принесли победу Бич-Лубенскому, однако он не получил официального разрешения оставить прошлую должность, в итоге городским головой оказался именно Дмитрий Багалей[3]. В конце 1919 года Иван Бич-Лубенский был избран гласным Харьковской городской думы.
Религиозная деятельность
Будучи мирянином, Иван Бич-Лубенский принимал активное участие в деятельности церковных соборов, в том числе в период революции и гражданской войны, в частности в Священном Соборе российской православной церкви в 1917 году (будучи избран как мирянин от харьковской епархии) и II-м Всеукраинском Церковном Соборе 1918 года. На последнем соборе он выступил сторонником сохранения единства Русской православной церкви, против украинской автокефалии. [4]
Смерть
В результате неверного слуха возникла легенда, что Иван Бич-Лубенский был расстрелян большевиками в Харькове «на том самом месте, где говорил свою речь» на митинге памяти Николая II. Однако недавно обнаруженные документы показывают, что погиб он, хотя и от руки большевиков, но позже — после взятия красными Крыма. Ранее переехавший в Ялту, Иван Бич-Лубенский был арестован ЧК осенью 1920 года по «делу 204». Все арестованные были приговорены к расстрелу. [5]
Напишите отзыв о статье "Бич-Лубенский, Иван Михайлович"
Примечания
- ↑ [www.rusk.ru/monitoring_smi/2007/07/10/donyne_potryasaet/ Доныне потрясает… (подборка воспоминаний об отклике на смерть Николая II на Украине).]
- ↑ [dobryni.com/?p=40&page=2 Хождение по убеждениям (статья о братьях Бич-Лубенских).]
- ↑ История города Харькова в XX веке, — Харьков, 2004
- ↑ [www.ukrstor.com/ukrstor/cernysov_avtokefalia2.htm Автокефалистское движение в Украине и возникновение украинского самосвятства.]
- ↑ [swolkov.narod.ru/doc/yalta/05.htm С. В. Волков, Л. М. Абраменко. Дело двухсотчетырёх. ]
Ссылки
- [kuz3.pstbi.ru/bin/nkws.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu-eCQhWyCVdOrVeeWd66WWc8oUX8XZc8affe8ctk* Бич-Лубенский Иван Михайлович ]
Отрывок, характеризующий Бич-Лубенский, Иван Михайлович
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
