Бишара эль-Хури

Бишара эль-Хури بشارة الخوري<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Ливана
1943 год — 1952 год
Преемник:	Фуад Шехаб (и.о.)
Вероисповедание:	христианин-маронит
Рождение:	10 августа 1890(1890-08-10) Решмайя, Османская империя
Смерть:	11 января 1964(1964-01-11) (73 года)
Награды:

Бишара эль-Хури (1890—1964, араб. بشارة الخوري‎) — ливанский политический и государственный деятель.

Биография

Родился в Решмайе в Горном Ливане, по образованию и профессии — юрист. Как адвокат, известен своим участием в судебном процессе 1935 года, когда сумел доказать невиновность Абдула Хамида Караме (будущего премьер-министра Ливана), который обвинялся в убийстве.

С конца 1920-х занялся политической деятельностью, на выборах 1927 года избран в парламент Ливана, во время французского мандата дважды занимал пост премьер-министра — с 5 мая 1927 по 10 августа 1928 и с 9 мая по 11 октября 1929 года. Был активным сторонником независимости Ливана и основателем партии Ад Дустур. 21 сентября 1943 года был избран на пост президента страны. 8 ноября 1943 года парламент Ливана исключил из Конституции страны статьи, ограничивавшие суверенитет страны в пользу мандатария — Франции. В ответ на это французские власти 11 ноября арестовали Бишара эль-Хури вместе с другими сторонниками независимого Ливана (премьер-министром Риадом Сольхом, Пьером Жмайелем, Камилем Шамуном и другими), распустили парламент и приостановили действие конституции. Действия французских властей вызвали взрыв возмущения в стране и в арабском мире, в Ливане начались массовые демонстрации протеста. Это вынудило французские власти освободить заключённых, в том числе Бишара эль-Хури, 22 ноября 1943 года. С тех пор эта дата отмечается как национальный праздник — день независимости Ливана.

Бишар эль-Хури вернулся на пост президента страны 22 ноября 1943 года и занимал его до 18 сентября 1952 года. Одним из важнейших достижений его президентства является разработка Национального пакта, соглашения между христианскими и мусульманскими лидерами Ливана, которое де-факто составляло основу конституционного строя в стране, хотя формально не было закреплено в конституции.

Период президентства Бишара эль-Хури был отмечен значительным экономическим ростом страны, но участие Ливана в первой арабо-израильской войне 1947—1949 годов, а также приток на его территорию 100 тысяч палестинских беженцев подорвали экономику Ливана. Эти факторы, наряду с подозрениями в коррупции в администрации Бишара эль-Хури, спровоцировали массовые демонстрации, что вынудило Бишара эль-Хури уйти в отставку 18 сентября 1952 года. После отставки до своей смерти оставался лидером партии Ад Дустур.

Сын Бишара эль-Хури — Мишель эль-Хури также был ливанским политиком, занимал ряд министерских постов в 1960-е годы.

Отрывок, характеризующий Бишара эль-Хури

– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.