Блаас, Юлиус де

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юлиус де Блаас
фр. Julius de Blaas

Портрет Юлиуса де Блааса работа худ. Карла фон Блааса
Дата рождения:

22 августа 1845(1845-08-22)

Место рождения:

Альбано-Лациале, Лацио

Дата смерти:

2 августа 1923(1923-08-02) (77 лет)

Место смерти:

Бад-Халль Верхняя Австрия

Гражданство:

Австро-Венгрия Австро-ВенгрияАвстрия Австрия

Жанр:

портрет, пейзаж, анималистика, бытовой жанр

Стиль:

академизм

Работы на Викискладе

Юлиус де Блаас или Юлиус фон Блаас (итал. Julius de Blaas, нем. Julius von Blaas; 22 августа 1845, Альбано-Лациале — 2 августа 1923, Бад-Халль) — австро-итальянский художник, педагог, профессор живописи Венской академии изобразительных искусств.



Биография

Родился в Альбано-Лациале близ Рима. Родители его были австрийцами. Представитель семейства известных австрийских художников фон Блаасов. Глава семьи известный живописец — Карл фон Блаас, профессор академий изобразительных искусств Вены и Венеции. Старший брат художник Эжен де Блаас.

Изучал мастерство живописи под руководством отца. Позже поселился в Риме, где писал жанровые сцены в Кампанье.

Ю. Блаас был портретистом при австрийском императорском дворе и профессором в Венской Академии искусств.

Творчество

Юлиус де Блаас — известный художник-портретист. Любимая тема — изображение коней и всадников. Создал ряд пейзажей и картин бытового жанра. Творил, в основном, по заказам австро-венгерской аристократии, в том числе августейшей семьи.

По мнению специалистов, техника его картин была несколько ниже, чем у отца и старшего брата.

Картины художника сейчас представлены в коллекциях музеев Вены, Линца и др.

Напишите отзыв о статье "Блаас, Юлиус де"

Ссылки

  • [www.sphinxfineart.com/DesktopDefault.aspx?tabid=45&tabindex=44&artistid=38765 Юлиус де Блаас]

Отрывок, характеризующий Блаас, Юлиус де

Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.