Благовещенский, Алексей Андреевич
Алексей Андреевич Благовещенский (1804 — 1 января 1835)[1] — доктор права Санкт-Петербургского университета.
Сын священника[2]. В 1828 году окончил Московскую духовную академию. В том же году, в числе шести способных молодых людей, отобранных лично Сперанским, продолжил обучение в петербургском университете, в специальной группе, совмещавшей усиленное изучение права и латыни с практической работой во Втором отделении — по кодификации российского законодательства.
По замыслу Сперанского, участники группы, пройдя обучение и сдав соответствующие экзамены, составили бы новый, современный профессорский штат для юридических кафедр ведущих вузов страны.
После подготовки, в 1829 году, первую группу (всего их было две, общей численностью 15 человек), направили на обучение к тогдашнему светилу европейского правоведения — профессору Ф. Савиньи, преподававшему право в Берлинском университете.
В 1832 году, вернувшись в Россию, Благовещенский продолжил работу под началом Сперанского — во Втором отделении, одновременно приступив к подготовке диссертации «История и метод науки законоведения в XVIII веке», — которую через два года и защитил. Однако, едва получив степень доктора, Алексей Благовещенский неожиданно заболел. — Жизнь его оборвалась почти в самом начале бесспорно перспективной карьеры: большинство его одногруппников, как и планировал Сперанский, составили цвет российской научной юридической школы в 1840—1860-е годы.
Как верный ученик Савиньи, в своей диссертации[3], — по сути, единственном его труде, — Благовещенский отстаивал необходимость изучения положительного права вместо естественного. То есть, изучение исторически сложившегося в данном народе правосознания и правоприменения, вместо изучения права, якобы свойственного человеку «по естеству». Однако молодой учёный не успокоился простым изложением усвоенных в Берлине представлений: тут же он развил их предложением изучать некое «сравнительное законоведение», в котором разрешались бы кажущиеся противоречия между правом естественным и положительным. В конце диссертации Благовещенский утверждал, что, по его мнению, только сравнительное законоведение «может открыть вечные начала правды, справедливости и благочестия, сии неколебимые основания бытия родов, царств и народов»[4].
Несмотря на кратковременность жизни и довольно скромный научный вклад, имя Алексея Благовещенского упоминается в нескольких фундаментальных биографических словарях России XIX-го века — Венгерова, Брокгауза и Половцова, — как непосредственно связанное с началом самостоятельной юридической мысли в России, а также с именем выдающегося человека, стоявшего у её истоков, — Михаила Михайловича Сперанского.
Напишите отзыв о статье "Благовещенский, Алексей Андреевич"
Примечания
- ↑ По другим сведениям, Благовещенский родился в 1800-м году. См.:Благовещенский, Алексей Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ Благовещенский, Алексей Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Журнал Министерства Народного Просвещения, 1835, кн. VI и VII
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01004103468#?page=434 Новый энциклопедический словарь] / Под общ. ред. акад. К. К. Арсеньева.. — СПб.—Пг.: Изд-во Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон, 1911—1916. — Т. Т. 6: Берар — Бобровникова [1912]. — С. 822 стб. — 960 стб с.
Ссылки
- law.edu.ru/person/person.asp?persID=1132683
Отрывок, характеризующий Благовещенский, Алексей Андреевич
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
