Благовещенский, Андрей Васильевич

Андрей Васильевич Благовещенский
Дата рождения:	1 (13) июня 1889(1889-06-13)
Место рождения:	Ташкент
Дата смерти:	24 сентября 1982(1982-09-24) (93 года)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Научная сфера:	Биология
Место работы:	Один из основателей университета в Ташкенте, с 1945 года заведующий лабораторией Физиологии роста и развития растений Главного ботанического сада РАН.
Учёная степень:	доктор биологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ
Известен как:	Один из основателей эволюционной биохимии растений
Награды и премии:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Blagov.». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=834-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Андре́й Васи́льевич Благове́щенский  (1 [13] июня 1889 — 24 сентября 1982) — российский биолог, ботаник, биохимик. Один из основателей отечественной эволюционной биохимии растений. Один из основателей Ташкентского университета и основоположник узбекской биологической науки. Доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией физиологии роста и развития растений Главного ботанического сада РАН (Москва).

Биография

Андрей Васильевич Благовещенский родился в семье военного врача. Его мать работала учительницей. У него также был младший брат Виктор и сестра Екатерина.

В 1907 году А. В. Благовещенский окончил гимназию в городе Фергане, где проходил службу его отец, и поступил в Московский университет, на естественное отделение физико-математического факультета. В 1912 году он окончил университет по специальности «физиология растений» и был оставлен на кафедре для подготовки к профессорскому званию. С 1916 года он работал старшим ассистентом кафедры физиологии растений и микробиологии сельскохозяйственного института в Воронеже, а с 1919 года он заведовал этой кафедрой.

В марте 1918 года Благовещенский сдал магистерские экзамены в Московском университете. В 1919 году он был избран профессором физиологии растений Туркестанского университета, формировавшегося в этот момент на базе Московского университета. Эту кафедру он затем возглавлял более десяти лет.

В этот период жизни в Ташкенте Благовещенский читал курсы биологической химии на медицинском факультете и микробиологии на сельскохозяйственном факультете университета. В 1921—1930 годах он избирался деканом педагогического факультета и физико-математического факультета университета, а также избирался директором Ботанического межфакультетского института при университете.

В 1925 году им была опубликована работа «К вопросу о направленности процесса эволюции», в которой показывалось значение исторического подхода к проблемам биохимии, впервые рассматривался подход к выяснению вопросов эволюции растительных организмов с позиций биохимии и термодинамики. Эта работа явилась основой для последующих теоретических и практических исследований Благовещенского, а развитые в ней положения дают основание считать его основоположником эволюционной биохимии в СССР и России.

В конце 1930 года А. В. Благовещенский переехал в Москву и стал заместителем заведующего биохимическим отделом Центрального научно-исследовательского института сахарной промышленности (ЦИНС). Одновременно он вёл исследовательскую работу в ряде отраслевых институтов: в Институте хлебопекарной промышленности, Научно-исследовательском институте удобрений. В 1933 году он стал заведовать лабораторией протеолитических ферментов в Биохимическом институте им. А. Н. Баха Наркомздрава СССР. В 1935 году по совокупности научных трудов ему была присвоена учёная степень доктора биологических наук. В 1934 году им был выпущен учебник «Биохимия растений» для студентов вузов.

В 1935 году он организовал в городе Сухуми лабораторию в филиале ВИЭМ (Всесоюзного института экспериментальной медицины им. Горького), в состав которого входила его лаборатория в тот момент. В этой лаборатории он работал с ферментами крови при трансплантации злокачественных новообразований и с протеолитическими ферментами вегетативных органов субтропических растений.

В 1941 году Андрей Васильевич был эвакуирован в Ташкент, где до окончания войны руководил кафедрой физиологии растений Среднеазиатского университета (САГУ). В 1944 году за плодотворную научно-исследовательскую работу в Ташкенте А. В. Благовещенскому было присвоено почётное звание заслуженного деятеля науки Узбекской ССР. В 1967 году за свои работы он был удостоен Государственной премии Узбекской ССР им. Беруни.

С 1945 года и до конца своих дней Андрей Васильевич Благовещенский заведовал организованной им лабораторией физиологии роста и развития растений в Главном ботаническом саду АН СССР в Москве.

Итогом его научной деятельности явилось более 200 печатных работ, в том числе несколько монографий.

Продолжал А. В. Благовещенский заниматься и преподавательской работой, так он проработал более 10 лет в Московском государственном педагогическом институте им. В. И. Ленина. Он также принимал активное участие в работе общества «Знание»: читал лекции по радио и выступал с научно-популярными лекциями, принимал активное участие в показе достижений советской науки, дважды он был удостоен серебряных медалей ВДНХ СССР.

С 1916 года и до конца жизни был членом Русского ботанического общества (позднее ставшее Всесоюзным ботаническим обществом), входил в состав его Совета.

Он также состоял членом правления Туркестанского отдела Русского географического общества, организатором которого и являлся сам. В Московском доме учёных он был одним из организаторов и активным членом биологической секции, был членом редколлегии «Бюллетеня Главного ботанического сада АН СССР».

Андрей Васильевич Благовещенский умер 24 сентября 1982 года в Москве. Похоронен на Донском кладбище в Москве.

Награды и общественное признание

Андрей Васильевич Благовещенский — кавалер орденов Ленина и Октябрьской революции, был награждён медалями.

Некоторые научные труды и монографии

• «Биохимические основы эволюционного процесса у растений» (1950)
• «Биохимия обмена азотсодержащих веществ у растений» (1958)
• «Биохимическая эволюция цветковых растений» (1966)

Литература

• Благовещенский А. В. Из воспоминаний о работе в первом университете Средней Азии // Сб. воспоминаний «Память трудных дорог». — Ташкент: Укитувчи, 1980. — С. 5—55.
• Благовещенский А. В. Про предгорьям Западного Тянь-Шаня. — М.-Л.: Мол. гвардия, 1929. — 61, [3] с.
• Соколова С. М., Тихомиров В. Н. Андрей Васильевич Благовещенский — выдающийся русский физиолог и биохимик, один из основателей отечественной эволюционной биохимии растений (к 100-летию со дня рождения) // Бюлл. МОИП. Отд. «Биология». — 1989. — Т. 94, вып. 6. — С. 3—8.

Отрывок, характеризующий Благовещенский, Андрей Васильевич

Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.