Благовещенский монастырь (Киржач)
Монастырь | |
Благовещенский монастырь
| |
Благовещенский собор, храм Спаса и колокольня храма Всех Святых | |
Страна | Россия |
Город | Киржач |
Конфессия | Православие |
Епархия | Александровская епархия |
Тип | Мужской, ныне женский |
Основатель | Сергий Радонежский, Роман Киржачский |
Дата основания | 1358 год |
Реликвии и святыни | Мощи преп. Романа Киржачского |
Статус | Объект культурного наследия РФ № 3310070000 |
Состояние | Действующий |
Сайт | [www.kir-obitel.ru/ Официальный сайт] |
Благове́щенский Киржа́чский монасты́рь — женский монастырь Александровской епархии Русской православной церкви, расположенный в городе Киржач Владимирской области.
История
Согласно летописным источникам Троице-Сергиевой лавры, в 1358 году преподобный Сергий Радонежский на время покинул Троицкий монастырь и отправился в путь в поисках места для строительства новой обители. В Махрищском монастыре он встретился с игуменом Стефаном и взял себе в спутники монаха Симона. После долгих странствий путники остановились у левого высокого берега реки Киржач.
Через некоторое время к новому месту пребывания Сергия пришли его ученики. Братией были построены кельи и деревянная церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Прожив в обители на Киржаче четыре года, Сергий Радонежский вернулся в Троицкий монастырь, оставив настоятелем своего ученика преподобного иеромонаха Романа, который занимался благоустройством Киржачского монастыря до самой смерти — до 1392 года. Роман Киржачский, причисленный Церковью к лику святых, считается первым игуменом монастыря.
Монастырь, изначально существовавший как мужской, находился в ведении Троице-Сергиевой лавры. В XVI веке на месте деревянной Благовещенской церкви был построен каменный храм, а также возведена трапезная церковь, освящённая в честь Сергия Радонежского. В 1656 году за алтарём Благовещенской церкви боярин Иван Андреевич Милославский над могилами своих родителей построил Спасскую церковь с колокольней. Впоследствии это место стало фамильной усыпальницей Милославских. Архивные документы свидетельствуют, что в средние века монастырь был окружён каменной оградой, за которой с северной стороны находилась часовня над колодцем, выкопанным Сергием Радонежским.
В 1764 году монастырь был упразднён и обращён в Благовещенский приход. По манифесту Екатерины II о секуляризации церковных владений, монастырское имущество было передано в Троице-Сергиеву лавру, братия была переведена частью туда же, частью в другие монастыри.
В середине XIX века росписью приходских храмов занимался основатель шёлковой промышленности в городе Киржаче Александр Петрович Соловьёв. В 1864—1869 годах его сыновья Пётр и Александр построили храм Всех Святых с высокой колокольней.
В советское время монастырь не функционировал. В 1932—1934 годах был взорван храм Сергия Радонежского. В годы войны Благовещенский собор использовался под склад боеприпасов, в его помещениях в разное время располагались то колбасный цех, то керосиновая лавка. В церкви Всех Святых размещался городской хлебозавод.
Только в 1990 году Благовещенский и Спасский храмы были возвращены Русской православной церкви. В июле 1995 года указом архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия монастырь возобновил свою деятельность как женская обитель. В 1997 году в подклети Благовещенского собора была установлена рака с мощами Романа Киржачского. В многолюдных богослужениях по поводу обретения мощей Романа Киржачского принял участие Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Архитектура
На протяжении веков постройки в монастыре и около него возводились, ветшали, перестраивались, с течением времени утрачено множество древних сооружений, документов, икон и настенной росписи.
Из сохранившихся построек монастыря особый интерес вызывает древний архитектурный ансамбль: Благовещенский собор и церковь Спаса.
Четырёхстолпный одноглавый Благовещенский собор имеет ярусное завершение в виде пирамиды кокошников, а внутри систему арок и ступенчатых сводов. Точная дата постройки собора неизвестна, но его архитектурные формы позволяют отнести здание к началу XVI века.
Церковь Спаса была построена в 1656 году на средства боярина Ивана Андреевича Милославского как фамильная церковь-усыпальница, что нашло отражение в строгом архитектурном облике здания. Простой и чёткий четверик храма, стоящий на подклете, вместо традиционных глав завершён шатровой колокольней. Церковь Спаса соединена площадкой-гульбищем с Благовещенским собором и представляет с ним единое целое.
Рядом со старинными храмами располагается церковь Всех Святых с высокой шестиярусной колокольней, построенная в 1864—1869 годах в псевдорусском стиле.
Напишите отзыв о статье "Благовещенский монастырь (Киржач)"
Ссылки
- [www.kir-obitel.ru/ Сайт монастыря]
- [www.kirzhach33.com/publ/istoria/istoria/samoilova_1/1-1-0-14 Благовещенский монастырь и его отцы-основатели]
- [russian-church.ru/viewpage.php?cat=vladimir&page=17 О Благовещенском монастыре] на [russian-church.ru/ сайте «Русские церкви»]
|
Отрывок, характеризующий Благовещенский монастырь (Киржач)
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.