Бланш, Франсис
Поделись знанием:
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
| Франсис Бланш | |
| Francis Blanche | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Париж, Франция |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1942 — 1974 |
| IMDb: |
0087126 |
Франсис Жан Бланш (фр. Francis Blanche; 20 июля 1921, Париж, Франция — 6 июля 1974, там же) — французский актёр-комик, писатель, поэт.
Содержание
Биография
Франсис Жан Бланш родился в 1921 году. Рос и воспитывался в творческой среде: отец — актёр Луи Бланш, мать — Жермен Анна Франсуаза Пети, дядя — брат отца, известный во Франции художник Эмануиль Бланш. С ранних лет молодой человек увлекался театром и эстрадой, но первый серьёзный успех пришёл только в начале 1950-х годов в комическом дуэте с Пьером Даком. Их диалоги и скетчи, которых в эти годы было создано более 200, транслировались по национальному радио и телевидению. В 1960-е годы вёл на радио авторскую программу, в которой придумывал и организовывал оригинальные телефонные розыгрыши, которые транслировались в прямом эфире. Писал стихи и тексты песен для исполнителей-шансонье, например Шарля Трене, а также создал самые узнаваемые до настоящего времени переводы на французский язык рождественских песен «Jingle Bells» и «White Christmas». Написал несколько песен для Эдит Пиаф, придумывал и принимал участие в так любимых ею розыгрышах друзей и знакомых[1].
Театральную и эстрадную деятельность совмещал с работой в кино, где выступал в роли автора диалогов и текстов песен. Также сам с успехом снимался в кинокомедиях. Наиболее известны его гротескные образы гестаповца, оберштурмфюрера «папаши Шульца» в фильме «Бабетта идёт на войну», мэтра Фоласа в фильме «Дядюшки-гангстеры» и агента КГБ Бориса Васильева в фильме «Барбузы – секретные агенты». В советской печати 1960-х годов широко освещался фильм «Медведь» (фр. L'Ours, 1960 год), где Бланше снялся в составе трио с итальянским комиком Раскелем и медведем Гошей, предоставленным Росгосцирком[2][3].
Неожиданно скончался от сердечного приступа в возрасте 52 лет, как полагают близкие из-за небрежного лечения сахарного диабета. Похоронен во дворе церкви городка Эз, одного из курортных мест Французской Ривьеры[4].
Избранная фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1942 | ф | Фредерика | Frédérica | друг Гилберта |
| 1953 | ф | Верьте мне | Faites-moi confiance | Николя, также автор диалогов и текстов песен |
| 1954 | ф | Ах! Эти прекрасные вакханки | Ah! Les belles bacchantes | тенор Гарибалдо Тронше, также автор текстов песен |
| 1957 | ф | Пешком, верхом и на спутнике | À pied, à cheval et en spoutnik | мистер Чазо |
| 1959 | ф | Почему ты пришел так поздно? | Pourquoi viens-tu si tard? | Камиль, владелец отеля |
| 1959 | ф | Бабетта идёт на войну | Babette s’en va-t-en guerre | оберштурмфюрер Шульц |
| 1959 | ф | Некоторым нравится похолоднее | Certains l'aiment froide | Уильям |
| 1960 | ф | Француженка и любовь | La Française et l'Amour | судья Маркеру |
| 1962 | ф | Седьмой присяжный | Le Septième Juré | генеральный прокукрор |
| 1962 | ф | Тартарен из Тараскона | оTartarin de Tarascon | Тартарен |
| 1962 | ф | Вендетта | La Vendetta | капитан Бартоли, кандидат на пост мэра |
| 1963 | ф | Разнорабочие | Les Bricoleurs | Эдуар |
| 1963 | ф | Счастливчики | Les veinards | Брикетон |
| 1963 | ф | Дядюшки-гангстеры | Les Tontons flingueurs | мэтр Фолас |
| 1964 | ф | Чёрный тюльпан | La Tulipe noire | Плантин, отец Кэролайн |
| 1964 | ф | Игра в ящик | Des pissenlits par la racine | дядя Обласон |
| 1964 | ф | Охота на мужчину | La Chasse à l'homme | Папатакис |
| 1964 | ф | Барбузы – секретные агенты | Les Barbouzes | Борис Васильев, агент КГБ по кличке «Тринитротолуол» |
| 1965 | ф | Нет икры для тётушки Ольги | Pas de caviar pour tante Olga | Дюфур |
| 1967 | ф | Кто в семье хозяин | Ces messieurs de la famille | Эрих карл Струмбергер |
| 1967 | ф | Дневная красавица | Belle de jour | Адольф |
| 1969 | ф | Доставьте удовольствие друзьям | Faites donc plaisir aux amis | Максимилиан |
| 1969 | ф | Эротиссимо | Erotissimo | секретарь |
| 1971 | ф | Большая Ява | La Grande Java | Аугуст Кюглоф/Аугустин Коломбани |
| 1971 | ф | Что заставляет крокодилов убегать? | Qu'est-ce qui fait courir les crocodiles ? | Гектор Грогино |
| 1973 | ф | История про Колино-юбочника | L'Histoire très bonne et très joyeuse de Colinot trousse-chemise | странник |
| 1973 | ф | Большая жратва | La Grande Bouffe | автор сценария |
Напишите отзыв о статье "Бланш, Франсис"
Примечания
- ↑ Пиаф, Э., Берто, С. [books.google.ru/books?id=ef5gAAAAQBAJ&pg=PT353&lpg=PT353&dq=%D1%84%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%B8%D1%81+%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D1%88+%D0%B8+%D1%8D%D0%B4%D0%B8%D1%82+%D0%BF%D0%B8%D0%B0%D1%84&source=bl&ots=O0QftOmE7i&sig=TSXQEZgVaQnkRtT1lLcULzk0S4M&hl=ru&sa=X&ei=10-jVYqTK-SdygOx4JqgCw&ved=0CCwQ6AEwAw#v=onepage&q=%D1%84%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%B8%D1%81%20%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D1%88%20%D0%B8%20%D1%8D%D0%B4%D0%B8%D1%82%20%D0%BF%D0%B8%D0%B0%D1%84&f=false «Воробышек» на балу удачи (сборник)]. — Легенды авторской песни. — М.: Эксмо, Алгоритм, 2012. — 352 с. — ISBN 978-5-699-55625-0.
- ↑ Островский, Я. Истории выдуманные и невыдуманные. — М.: Искусство, 1976. — С. 39-40. — 142 с.
- ↑ Долгополов Н. Минувших дней воспоминанья. — М.: Известия, 1977. — С. 308. — 349 с.
- ↑ Землянская, Н. [books.google.ru/books?id=DXDOAAAAQBAJ&pg=PA181&dq=%D1%84%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%B8%D1%81+%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D1%88&hl=ru&sa=X&ei=30ujVajbCcrgywP7q5Bo&ved=0CCkQ6AEwAg#v=onepage&q=%D1%84%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%B8%D1%81%20%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D1%88&f=false Французская Ривьера в кармане.]. — СПб: Welcom, 2012. — 240 с.
Ссылки
- Франсис Бланш (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Бланш, Франсис
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
