Бленхеймский дворец
| Дворец | |
Бленхеймский дворец
| |
| |
| Страна | Великобритания |
Дворец Бленхейм, Бле́нейм[1] (также Бленем, англ. Blenheim, произносится «блэ́ним», [ˈblɛnɪm]) — родовое имение герцогов Мальборо, один из крупнейших дворцово-парковых ансамблей Англии. Расположен на окраине Вудстока в графстве Оксфордшир. С 1987 года — памятник Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Построен в 1705—1724 годах в редком для Англии стиле барокко по проекту Джона Ванбру и Николаса Хоксмура как резиденция первого герцога Мальборо и его жены Сары. Название получил в честь победы герцога над французами при Бленгейме. В 1874 году во дворце родился потомок герцога — Уинстон Черчилль.
Строительство
Усадебный дом Мальборо выстроен в непосредственной близости от Вудстокского дворца средневековых королей, который был разрушен во время Английской революции. Королева Анна распорядилась, чтобы строительство дома для национального героя велось на средства государственной казны.
Пользуясь своим влиянием на королеву, герцогиня Мальборо могла не стеснять себя в расходах на строительство. Её хлопоты о создании домашнего уюта плохо сочетались с грандиозными планами архитектора Ванбру, желавшего видеть Бленхейм памятником национальной славы. О военных победах владельца усадьбы напоминают 41-метровая колонна Победы в парке и обращённая ко дворцу триумфальная арка на въезде в Вудсток. Как ревнитель прекрасного Ванбру намеревался сохранить для потомства всё, что осталось от королевского дворца, однако своенравная герцогиня Сара настояла на том, чтобы «печальные» руины были снесены.
После ссоры супругов Мальборо с королевой строительные работы в Бленхейме прекратились. Только в 1714 году они были возобновлены, уже на собственные средства герцога. У входа во дворец он велел поставить огромный бюст Людовика XIV, захваченный его солдатами на территории Франции. Когда герцог умер, отделочные работы во дворце ещё продолжались. В 1730 году Сара распорядилась перевезти останки супруга из Вестминстерского аббатства во дворцовую капеллу. Надгробие герцога и герцогини спроектировал Уильям Кент.
Последующая история
В 1764 году 4-й герцог Мальборо пригласил модного ландшафтоустроителя Ланселота Брауна с тем, чтобы тот переделал регулярный парк в пейзажный. Среди прочих усовершенствований Браун устроил среди охотничьих угодий обширный пруд — раздолье для любителей рыбалки. Одной из жемчужин огромного по размерам парка (площадь 8,5 кв. км.) считается лабиринт.
В конце XIX века герцоги Мальборо попали в тяжёлое материальное положение. Поддержание усадьбы в должном виде опустошало семейный бюджет. Чтобы выправить положение, герцогам пришлось распродать фамильные драгоценности, уникальную библиотеку и картинную галерею с шедеврами Рафаэля, Рубенса и Ван Дейка. Тем не менее материальное благополучие вернулось в Бленхейм после брака одного из герцогов с американской миллионершей Консуэло Вандербильт (в 1895 году).
Современность
По состоянию на начало XXI века 11-й герцог Мальборо и его домочадцы занимают восточное крыло дворцового комплекса. Интерьеры дворца доступны для посещения, равно как и размещённая в них экспозиция памяти Уинстона Черчилля. Средства на содержание усадьбы поступают от продажи сувениров и лицензий на рыбалку в парке, от распространения минеральной воды, а также проведения во дворце корпоративных мероприятий и свадебных торжеств. Довольно часто на территории усадьбы проходят съёмки фильмов.
Напишите отзыв о статье "Бленхеймский дворец"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1873183 Бленейм] // «Банкетная кампания» 1904 — Большой Иргиз. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 594. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 3). — ISBN 5-85270-331-1.</span>
</ol>
Ссылки
- [www.blenheimpalace.com/home_russian.html Официальный сайт]
- [newstyle-mag.com/vokrug-sveta/evropa/velikobritaniya/blenheim-palace.html Статья на русском языке]
Отрывок, характеризующий Бленхеймский дворец
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
