Блеск и нищета куртизанок
«Блеск и нищета́ куртиза́нок» (фр. Splendeurs et misères des courtisanes) — одно из произведений французского классика Оноре де Бальзака, входящее в «Сцены жизни Парижа» «Человеческой комедии». Книга была написана между 1838 и 1847 годами.
Сюжет
Сюжет произведения развивается вокруг карьериста и приспособленца Люсьена Шардона де Рюбампре, впервые появившегося в образе нищего неудачника в романе «Утраченные иллюзии». Ныне же он вращается в высших кругах парижского общества. Секрет этого перевоплощения кроется в покровительстве всеми уважаемого аббата Карлоса Эррера, в действительности являющегося беглым каторжником по имени Жак Коллен. Люсьен влюблён в красавицу Эстер и втайне от представителей бомонда содержит её. Однако за покровительство «аббата» приходится платить: по его требованию Люсьен вынужден ухаживать за Клотильдой, наследницей состояния герцога де Гранлье. Эстер же Эррера-Коллен решает буквально продать влюблённому в неё банкиру Нусингену.
Интриги и махинации «аббата» приводят к плачевным последствиям: Эстер принимает яд, а малодушный Люсьен, предавший любимую, оказывается в тюрьме. Там он свидетельствует против своего покровителя и вешается. Несмотря на близость полного разоблачения, аббату-самозванцу удаётся выйти сухим из воды и на этот раз. Он не только получает часть денег Эстер, завещанную ему Люсьеном, но и приобретает уважение в обществе: Коллен поступает на работу в тайную полицию, где и служит до почётной пенсии.
Основные персонажи
- Вотрен / «аббат» Карлос Эррера (настоящее имя Жак Коллен) — беглый каторжник по прозвищу «Обмани-Смерть», выдающий себя за испанца Карлоса Эррера. Первое его появление произошло в «Отце Горио», где он предстал в качестве своеобразного наставника для молодого и неопытного студента Эжена де Растиньяка. Вотрен объяснил ему суть парижской жизни тех лет — честным трудом здесь не достичь ничего.
В «Утраченных иллюзиях» Вотрен встречает Люсьена Шардона (впоследствии в «Блеске и нищете куртизанок» ставшим Люсьеном Шардоном де Рюбампре) и спасает его от самоубийства. Он начинает покровительствовать прекрасному юноше и буквально делает из него светского льва.
Отцовское, но чересчур нежное отношение бывшего каторжника к молодым юношам, вкупе с отсутствием информации об отношениях с женщинами (кроме романа «Le Député d’Arcis», после смерти Бальзака оставшегося неоконченным и дописанным Шарлем Рабу), породило распространённое мнение, что Оноре де Бальзак вложил в своего героя гомосексуальные черты[1].
- Люсьен Шардон де Рюбампре — сквозной персонаж «Человеческой комедии». Бальзак знакомит своих читателей с Люсьеном в первой части романа «Утраченные иллюзии», где он представлен как избалованный девятнадцатилетний юноша из обедневшей семьи. Люсьен проходит через множество испытаний и унижений, связанных с крайне плохим материальным положением, и в конечном итоге фактически «ломается»: совершает попытку суицида, но его останавливает и берёт под опеку «аббат» Эррера.
В «Блеске и нищете куртизанок» Люсьен уже полностью попадает под влияние лжеаббата, даже несмотря на то, что знает правду о его прошлом. Он не препятствует совершению сделки Вотрена и Нусингена, а попав в тюрьму и поняв, что данные им показания могут разоблачить его благодетеля, Люсьен отказывается от них и совершает самоубийство.
- Эстер ван Гобсек — внучатая племянница ростовщика Гобсека, и, как выясняется после его смерти — единственная наследница его состояния. Она упоминается в нескольких произведениях «Человеческой комедии». Известно, что до встречи с Люсьеном все знали её как распутную девку Торпиль, но затем ради любимого она изменила свою жизнь. Склоняемая к связи с банкиром Нусингеном, Эстер клянётся покончить с собой в тот час, когда поддастся ему. Она выполняет свою клятву, выпив яд.
- Фредерик де Нусинген — банкир, муж Дельфины Нусинген, дочери Горио. Супруги изменяют друг другу направо и налево, так Дельфина являлась любовницей Растиньяка, а сам банкир часто проводит время с куртизанками. В данном романе Нусинген почти что до безумства влюбился в Эстер, случайно встреченную им в лесу.
Дополнительная информация
В русском языке словосочетание «блеск и нищета» стало фразеологизмом, употребляемым либо в том же значении, что и «взлёт и падение», либо обозначающее одновременное величие и ущербность. Также оно было использовано при переводе названий некоторых иноязычных произведений, в оригинале не имеющих отсылки к роману Бальзака (например, статьи Николаса Дж. Карра «Блеск и нищета информационных технологий»[2] и научно-фантастического романа Эрвина Дертяна «Блеск и нищета кибернэросов»[3]).
Экранизация
Роман экранизирован. В 1975 году на французском телевидении Antenne 2 (France 2), совместно с Германией, Бельгией и Швейцарией, был поставлен 9-серийный мини-сериал «Блеск и нищета куртизанок», режиссёр Морис Казнёв.
Напишите отзыв о статье "Блеск и нищета куртизанок"
Примечания
- ↑ [www.nybooks.com/articles/archives/1977/oct/27/vautrins-cigar/ Vautrin’s Cigar] (англ.). NYRB. [www.webcitation.org/69M0NjotA Архивировано из первоисточника 22 июля 2012].
- ↑ ISBN 5-98888-009-6 // оригинальное название: англ. Information Technology and the Corrosion of Competitive Advantage
- ↑ [fantlab.ru/work74392 Роман на fantlab.ru] // оригинальное название венг. A kibernerosz tündöklése és bukása, «Блески и нищета куртизанок» — венг. Kurtizánok tündöklése és nyomorúsága
Отрывок, характеризующий Блеск и нищета куртизанок
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
