Средневосточное командование

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ближневосточное командование»)
Перейти к: навигация, поиск

Средневосточное командование[1][2] (англ. Middle East Command), после 1946 года Средневосточные сухопутные войска (англ. Middle East Land Forces) — командование войсками Великобритании, созданное в 1939 году для координации обороны Среднего Востока, Египта и британских колоний в Восточной Африке.





Создание

Средневосточное командование было создано в Каире в июне 1939 года, в связи с ростом напряженности в Европе. В мирное время командование контролировало британские войска расположенные в колониях и зависимых государствах: Египет, Палестина, Трансиордания и Судан. В случае начала войны под управление командования также должны были переходить территории: Британское Сомали, Аден и Ирак. В ходе военных действий контролируемые территории включали в себя также Ливию, Грецию и Эфиопию.

Командующим британскими сухопутными силами на Среднем Востоке был назначен генерал-лейтенант Арчибальд Персиваль Уэйвелл. Он должен был координировать свои действия с главнокомандующими военно-морскими силами в Средиземноморье Эндрю Каннингхэмом и военно-воздушными силами на Среднем Востоке Артуром Лонгмором и в случае необходимости с руководством французских войск на Среднем Востоке и Африке.

Вторая мировая война

30 августа 1939 года командование получило инструкции не допускать провокаций в ходе подготовки оборонительных мер против итальянских войск. 19 октября 1939 года Арчибальд Уэйвелл от имени Великобритании участвовал в подписании договора о ненападении и взаимопомощи между Великобританией, Францией и Турцией.

В то же время Уэйвелл приказал своим подчинённым планировать военные операции с учетом высокой вероятности начала в ближайшем времени войны между Великобританией и Италией.

Первые 9 месяцев войны на средиземноморском и африканском театрах было тихо. Лишь 10 июня 1940 года Италия объявила войну Великобритании и Франции, и итальянские войска перешли в наступление в Восточной Африке с целью захвата Британского Сомали, Судана и Кении. Несмотря на то, что британские войска в этом регионе уступали в численности, им удалось отбить атаки итальянцев и перейти в наступление на территорию Эфиопии и Итальянского Сомали. К ноябрю 1941 года Итальянская Восточная Африка перестала существовать.

Весной — летом 1941 года Средневосточное командование провело ряд удачных операций против сил стран Оси на Среднем Востоке (Иракская, Сирийско-Ливанская, Иранская), в результате влияние противника на этот регион стало минимальным. В августе 1942 года войска на территории Ирака и Ирана были переданы в подчинение созданному Персидско-Иракскому командованию.

В июле 1941 года командующим был назначен Клод Окинлек, действия которого на этом посту много критиковались из-за ряда неудачных операций. 15 августа 1942 года он был заменён на Харольда Александера.

В Северной Африке боевые действия, начавшиеся в сентябре 1940 года с вторжением итальянских войск в Египет, шли с переменным успехом в последующие два года (см. Североафриканская кампания). 23 октября 1942 года 8-я армия генерала Монтгомери перешла в наступление, прорвала фронт итало-немецких войск под Эль-Аламейном. После высадки в Северной Африке американских войск и отступления сил противника в Тунис, для командования боевыми действиями в этом регионе был создан Генеральный штаб союзных войск.

После этого Средневосточное командование провело лишь одну военную операцию. В сентябре 1943 года оно попыталось занять Додеканесские острова, однако эта операция закончилась провалом для британских войск.

Послевоенный период

После окончания войны в 1946 году командование было переименовано в Средневосточные сухопутные войска.

В 1956 году была осуществлена операция вторжения в Египет в ходе Суэцкого кризиса.

28 ноября 1967 Средневосточные сухопутные войска были расформированы.

Командующие

Средневосточное командование

Средневосточные сухопутные войска

См. также

Напишите отзыв о статье "Средневосточное командование"

Примечания

  1. Ближневосточный кризис // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  2. [www.krugosvet.ru/enc/strany_mira/EGIPET.html?page=0,28 Египет] — статья из энциклопедии «Кругосвет»
  3. </ol>


Отрывок, характеризующий Средневосточное командование

Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.