Ближний Восток в древнегреческой мифологии
Поделись знанием:
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
Содержание
Введение
Финикия
- Абарбарея. Нимфа источника близ Тира[1].
- Агенор (сын Посейдона).
- Агенорид. Тириец, считавшийся основоположником врачевания и сравнивавшийся с Асклепием[2].
- Акербант. (Ахерб.) Муж Элиссы из Тира, её дядя по матери, жрец Геракла, убит Пигмалионом[3]. См. Сихей.en:Acerbas
- Аргиопа. По Ферекиду, дочь Нила и жена Агенора[4]. Жена Агенора, мать Кадма и Европы (по версии)[5].
- Арибант. (Арибас.) Житель Сидона, отец рабыни Ктесия[6].
- Астарта.
- Астерия. Отождествлялась с Астартой и считалась матерью финикийского Геракла[7].
- Астроарха. Финикийское божество, отождествляемое с Уранией. Её статую поставила Дидона[8].
- Астрохитон. «Одетый в платье из звезд». Одно из имен финикийского Геракла[9].
- Афинаида. (Атенаида.) Царица Библа по эллинам[10].
- Барка. Кормилица Сихея. С ней беседует Дидона[11].
- Бел. Царь Сидона, захватил Кипр. Отец Дидоны[12]. По версии, отец Паламеда[13].
- Геракл (финикийский).
- Гинграс. Имя Адониса у фнникийцев[14].
- Дамно. Согласно Ферекиду, дочь Бела, жена Агенора, мать Феникса, Исеи и Мелии[4].
- Дросера. «росистая». Наяда, прародительница тирийцев. Нимфа источника близ Тира[15]. en:Drosera (naiad)
- Исмениды. Спутницы Ино, из Сидона. Вслед за ней бросились в море и превратились в птиц[16].
- Кассиопея. Дочь Араба[17]. Жена Феникса, мать Европы[18] и Кармы[19]. Мать Килика, Финея, Дорикла, (от Зевса) Атимния[20].
- Малькандр. Царский сын из Библа, выкормленный Исидой[10].
- Мет. См. Муттон.
- Метон. См. Муттон.
- Муттон.
- Неманус. По некоторым, имя царицы Библа, чьего ребенка выкармливала Исида[10].
- Перимеда. Дочь Ойнея. Согласно поэме Асия, родила от Феникса Астипалею и Европу[21].
- Пигмалион (царь Тира).
- Пойкил. Финикиец, отец Мемблиара[22].
- Птерел. Сидонец, защитник Фив. Убит Тидеем[23].
- Саосис. По некоторым, имя царицы Библа, чьего ребенка выкармливала Исида[10].
- Сикарба. Муж Дидоны. Вергилий называет его Сихей[24].
- Сихей. Богатейший из финикийцев. Муж Дидоны, убит Пигмалионом у алтаря[25]. См. Овидий. Героиды VII 97-100. См. Ахерб.
- Телефа. Вариант имени Телефасса[26].
- Телефасса.
- Тиро. По версии, жена Агенора, мать Европы[26].
- Федим. Царь Сидона. У него гостил Менелай[27].
- Феникс (сын Агенора).
- Элисса. Первоначальное имя Дидоны[28]. Связан с названием Элиша/Алашия (Быт. 10, 4 и др.)[29].
Топонимы:
- Каллироя. Источник в Тире[30].
- Сидон. Город.[31]
- Тир. Город, основан за год до падения Трои сидонянами[32].
- Финикия. Страна.[33]
- Финикиянки. Составляли хор в трагедиях Фриниха, Еврипида, неизвестного автора, Акция, Сенеки «Финикиянки».
Палестина
- Аскал. (Аскалон.) Согласно Ксанфу Лидийскому, сын Гименея, брат Тантала[34]. Был полководцем царя Лидии Акиама в походе на Сирию, полюбил там девушку и основал город Аскалон[35].
- Астрей. Воин, сын матери из Палестины. Убит Персеем[36].
- Леонтух. Имя Асклепия в Аскалоне[37].
- Марн. Бог из Газы, которому Прокл посвятил гимн[37].
- Палестин. По версии, имя царевича, которого выкармливала Исида, но он погиб, и его оплакивают[38]. См. Манерос.
Топонимы:
- Атабирий. Гора и город в Палестине.
- Миноя. Название множества населенных пунктов. Газа некогда именовалась Миноей[39].
- Палестина. (Палесте.) Название части эпирского побережья[40], откуда племя Pw-r;s;-tj, упомянутое в египетских надписях[41]. Зевс именовался пеластикос (схолии к Илиаде XVI 233). Во времена Аписа (сына Форонея) часть египтян была изгнана из Египта и поселилась в Сирии около Аравии, в Палестине[42]. См. 1 Цар. 30, 14 (критский юг).
Иудея
- Авраам.
- Иерусалим. (Иеросолим.) По некоей версии, сын Тифона, брат Иудея. Тифон 7 дней спасался бегством на осле и спасся[43]. В царствование Исида часть жителей ушла из Египта во главе с Иеросолимом и Иудеем[44].
- Иудей. По некоей версии, сын Тифона, брат Иерусалима. Тифон 7 дней спасался бегством на осле и спасся[43]. В царствование Исида часть жителей ушла из Египта[44].
- Моисей.
- Сабба. Пророчица, дочь Бероза и Эриманфы, жила в среде евреев, называют вавилонянкой или египетской Сивиллой[45].
- Иудеи. Народ. По некоторым авторам, жили на Крите и назывались идеи от горы Ида, во времена Крона бежали с Крита и расселились[44]. По Апиону, бежали из Египта, заболели бубонами и на седьмой день остановились[46].
Сирия и Ассирия
- Амика. Жена Каса из Сирии, по Иоанну Малале[47].
- Амимона. Другое имя Берои[48]. Дочь Океана и Тефиды[49].
- Арбел. Сын Афмонея. Основал город Арбелы[50].
- Аск. Гигант, который связал Диониса и бросил его в реку, Гермес освободил Диониса, а с Аска содрал кожу и сделал из неё мех для вина, а город рядом назвал Дамаск[51].
- Астиной. Сын Фаэтона. Отец Сандока.[52]
- Атаргатида.
- Афмоней. Отец Арбела[50].
- Бел. Ассирийский царь, дед Стафила[53].
- Бероя. Дочь Адониса и Афродиты[54]. Её полюбил Дионис. Зевс решил сделать её женой Посейдона[55].
- Ботрис. («гроздь»). Сын ассирийского царя Стафила, принял в гостях Диониса[56].
- Гатида. См. Атаргатида.
- Гордий. Сын Триптолема. Заселил Гордиену в Месопотамии (область кардухов)[57].
- Дамаск. Царь Дамаска, муж Атараты[58].
- Деркето.
- Ихтий. Сын Атаргатиды, брошен в Аскалонское озеро, где его съели рыбы[59].
- Касий. Согласно Евгемеру, правитель в Сирии, союзник Зевса, от которого получила название гора Касий[60]. По Иоанну Малале, герой Кас основал поселение в Северной Сирии, женился на Амике, дочери местного правителя[47].
- Ликабант. Ассириец. Влюблен в Атиса. Убит Персеем[61].
- Менон. По версии, имя первого мужа Семирамиды[62].
- Милитта.[63] Имя Афродиты у ассирийцев[64].
- Нин.
- Нин. Сын Нина и Семирамиды. Семирамида правила 42 года и хотела вступить в связь со своим сыном, но была им убита[65].
- Орифия. Нимфа, родила от Бела сына Фианта на горе Либане[66].
- Пифос. Служитель Стафила[67], обращенный в сосуд[68].
- Полидемон. Потомок Семирамиды. Убит Персеем[69].
- Сарданапал.
- Семирамида.
- Сима. Воспитатель Семирамиды.
- Сир. Сын Аполлона и Синопы. Стал царем народа, получившего название сирийцев, живших также в Синопе[70].
- Сирия. Родила от Кипра Афродиту-Астарту[71].
- Стафил. Царь Ассирии, у него в гостях Дионис[72]. Умирает[73], превращен в гроздь винограда.
- Тевтам. По Диодору, царь Ассирии, пославший войско Мемнона на помощь зависимому от него Приаму[74].
- Феникс (птица).
- Фиант. См. Фоант (сын Бела). en:Theias
- Фоант (сын Бела).
- Комбаб. Полулегендарный персонаж, оскопивший себя от любви к царице Стратонике[75].
Топонимы:
- Ассирийцы.[76]
- Дафна. Священная роща около Антиохии[77].
- Касий. Гора.[78] Гора близ Антиохии, на ней Юлиан принес жертву Зевсу[79].
- Оронт. Река[80]. Названа в честь строителя моста через неё, ранее называлась Тифоном[81].
- Сирия.[82]
- Харибда. Пропасть между Апамеей и Антиохией, в которую низвергается Еврот[83].
Вавилония
- Артемиха. Дочь Клиниса и Гарпы, из Вавилона. Аполлон превратил её в птицу пифингу[84].
- Бел (бог).
- Гарпа. Жена Клиниса из Вавилона, мать 4 детей. Посейдон превратил её в птицу[85].
- Гарпас. Сын Клиниса и Гарпы, из Вавилона. Хотел нечестиво принести Аполлону в жертву ослов. Посейдон превратил его в птицу[86]. Птицу упоминает Каллимах[87].
- Геракл. Некое божество в Месопотамии[88].
- Евфрат. Сын Океана и Тефии[89].
- Клинис.
- Ликий. Сын Клиниса и Гарпы, из Вавилона. По воле Аполлона превращен в ворона с белым оперением, но позже почернел[84].
- Оаннес. Вышел из моря в Халдее и истолковал астрологию[90]. Его историю изложил Берос[91].
- Ортигий. Сын Клиниса и Гарпы, из Вавилона. Убеждал своего отца принести в жертву Аполлону коз вместо ослов. Аполлон превратил его в синицу[84].
- Пирам.
- Тигр. Сын Океана и Тефии[89].
- Фисба.
Аравия
Боги:
- Алилат. Имя Афродиты Урании у арабов[94].
- Дусар. Арабское божество[95], отождествляемое с Дионисом (Гесихий, Стефан Византийский. Этника)[96].
- Обод. Арабское божество[95].
- Оротальт. Имя Диониса у арабов[97].
- Фиандрит. Бог арабов, гимн ему сочинил Прокл[37].
Герои:
- Араб. Сын Аполлона и Вавилоны, изобретатель медицины, по рассказам египтян[98].
- Араб. (Арабий.) Сын Гермеса и Фронии, отец Кассиопеи[99].
- Гуней. Араб, известный справедливостью. Семирамида сделала его судьей финикийцев и вавилонян[100]. en:Guneus
- Корай. Охотник, именем которого названа крепость Корая на Эрифрейском море[101].
- Фрония. Дочь Бела, родила от Гермеса Араба[17].
- Эфемон. (Этемон.) Из Набатии. Воин, противник Персея. Убит Персеем[102].
Топонимы:
- Аравия. Страна.[103]
- Троя. Селение в Аравии. Там осели троянские пленники, которые сопровождали Менелая[104]. По-египетски Тероа — «длинный вход»[105].
- Эрифрейское море. Нимфа с острова Нозалы в этом море завлекала юношей и превращала их в рыб. Гелиос превратил её в рыбу[106].
Напишите отзыв о статье "Ближний Восток в древнегреческой мифологии"
Примечания
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XL 373, 552
- ↑ Плутарх. Застольные беседы III 1, 3
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XVIII 4, 5-8
- ↑ 1 2 Схолии к Аполлонию Родосскому. Аргонавтика III 1185 // Примечания В. Г. Боруховича в кн. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. С.162
- ↑ Гигин. Мифы 6; 178
- ↑ Гомер. Одиссея XV 426
- ↑ Цицерон. О природе богов III 42
- ↑ Геродиан. История V 7, 4
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XL 377
- ↑ 1 2 3 4 Плутарх. Об Исиде и Осирисе 15
- ↑ Вергилий. Энеида IV 632
- ↑ Вергилий. Энеида I 621
- ↑ Вергилий. Энеида II 82
- ↑ Афиней. Пир мудрецов IV 76, 175а, ссылка на Демоклида
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XL 375, 554
- ↑ Овидий. Метаморфозы IV 542—561
- ↑ 1 2 Гесиод. Перечень женщин, фр.137 М.-У.
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 1, 2
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 40, 1
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.138 М.-У.
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VII 4, 1
- ↑ Геродот. История IV 147
- ↑ Стаций. Фиваида VII 632—639
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия I 343
- ↑ Вергилий. Энеида I 343—352
- ↑ 1 2 Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.211
- ↑ Гомер. Одиссея IV 617; XV 117
- ↑ Вергилий. Энеида IV 335; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия I 340
- ↑ Немировский А. И. Этруски: От мифа к истории. М., 1982. С.33
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XL 374, 575
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э III 4
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XVIII 3, 5
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 1, 4 далее
- ↑ Стефан Византийский. Этника // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.286
- ↑ Николай Дамасский. История, фр.18 Якоби
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 145
- ↑ 1 2 3 Марин. Прокл 19
- ↑ Плутарх. Об Исиде и Осирисе 17
- ↑ Стефан Византийский. Этника // Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тыс. до н. э. М., 2000. С.107
- ↑ Цезарь. Гражданская война III 6
- ↑ Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С.146
- ↑ Полемон, фр.13 Преллер
- ↑ 1 2 Плутарх. Об Исиде и Осирисе 31
- ↑ 1 2 3 Тацит. История V 2
- ↑ Павсаний. Описание Эллады X 12, 9
- ↑ Иосиф Флавий. О древности еврейского народа II 2
- ↑ 1 2 Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С.139
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XLI 10
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XLI 152
- ↑ 1 2 Страбон. География XVI 1, 3 (стр.737)
- ↑ Примечания Г. Ч. Гусейнова, Н. В. Котрелева в кн. Эсхил. Трагедии. М., 1989. С.575
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 14, 3
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XVIII 222
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XLI 160
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XLIII 370
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XVIII 7
- ↑ Страбон. География XVI 1, 25 (стр.747)
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XXXVI 2, 2
- ↑ Афиней. Пир мудрецов VIII 37, 346е, по Ксанфу Лидийскому
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека VI, фр.1; Лактанций. Божественные установления I 22, 23
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 59-73
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.455
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.423
- ↑ Геродот. История I 131, 199; Николай Дамасский. История, фр.4 Якоби
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога I 2, 10-11
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 34, 1
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XVIII 147
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XX 124—131
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 85
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 72, 2; Плутарх. Лукулл 23; Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.526, по Дионисию Халкидскому
- ↑ Цицерон. О природе богов III 59
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XVIII 5
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XVIII 331
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.376
- ↑ Лукиан. О сирийской богине 19-26
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 14, 4
- ↑ Страбон. География XVI 2, 5 (стр.750)
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 6, 3
- ↑ Аммиан Марцеллин. История XXII 14, 4
- ↑ 1 2 Овидий. Метаморфозы II 248
- ↑ Страбон. География XVI 2, 7 (стр.751)
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 6, 3 далее
- ↑ Страбон. География VI 2, 9 (стр.275)
- ↑ 1 2 3 Антонин Либерал. Метаморфозы 20, 7
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 20, 5
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 20, 4-5
- ↑ Каллимах, фр.43 Пфайфер, ст.62
- ↑ Тацит. Анналы XII 13
- ↑ 1 2 Гигин. Мифы. Введение 6
- ↑ Гигин. Мифы 274
- ↑ См. Берос, фр.1
- ↑ Полибий. Всеобщая история V 51, 4.
- ↑ Полибий. Всеобщая история V 68, 9
- ↑ Геродот. История I 131; III 8
- ↑ 1 2 Тертуллиан. К язычникам II 8
- ↑ Комментарий О. П. Цыбенко в кн. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Кн.4-7. СПб, 2005. С.298
- ↑ Геродот. История III 8
- ↑ Плиний Старший. Естественная история VII 57, 5 // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.660
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.137 М.-У.; Антонин Либерал. Метаморфозы 40, 1
- ↑ Ликофрон. Александра 127 и схолии
- ↑ Страбон. География XVI 4, 9 (стр.771)
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 163—177
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 1, 4; 5, 11
- ↑ Страбон. География XVII 1, 34 (стр.809)
- ↑ Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». СПб, 1998. С.43
- ↑ Овидий. Метаморфозы IV 49-51
Отрывок, характеризующий Ближний Восток в древнегреческой мифологии
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
