Блиндерман, Владимир Михайлович

Владимир Михайлович Блиндерман
Дата рождения:	1905(1905)
Место рождения:	Одесса, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	14 августа 1958(1958-08-14)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	радиоэлектроника
Альма-матер:	ОИИС
Награды и премии:

Владимир Михайлович Блиндерма́н (1905—1958) — советский инженер, полковник госбезопасности.

Биография

Родился 3 (16 мая) 1905 года в Одессе (ныне Украина) в семье врача. Член ВКП(б) с 1931 года.

Окончил 5 классов реального училища (1915—1920). Ученик профтехшколы медтехники, Одесса (11.1920—6.1921).

В РККА: красноармеец, зав. столом личного состава, делопроизводитель строевой части школы низшего комсостава при штабе отдельной коммунистической бригады ОСНАЗ и Всевобуча, Одесса (6.1921—4.1923).

С 1925 году работал электромонтёром Одесского завода металлических изделий имени Хворостина. В январе—марте 1928 года на лечении в Берлине после производственной травмы (в глаз попала металлическая стружка).

В 1930—1934 годах учился в ОИИС. После окончания оставлен там же в аспирантуре и одновременно заведовал радиолабораторией ОЭТИИС.

С мая 1936 года в МУКС имени В. Н. Подбельского, начальник лаборатории передающего оборудования.

С 1937 года начальник отделения Центральной лаборатории 12-го отдела ГУГБ НКВД СССР, с 5.9.1938 — 2-го Спецотдела НКВД СССР.

С августа 1941 по 17 мая 1943 года заместитель начальника 2-го спецотдела НКВД. 14 февраля 1943 года присвоено звание полковник государственной безопасности.

С 1943 года зам. начальника отдела «Б» НКГБ СССР. С 3 октября 1946 по 4 ноября 1951 года — начальник отдела «Р» (радиоконтрразведка) МГБ СССР.

В ноябре 1951 года арестован по делу о «сионистском заговоре в МГБ». В августе 1953 года освобождён, обвинение переквалифицировано на «халатное отношение к служебным обязанностям». Уволен «по служебному несоответствию» в запас МО СССР.

Постановлением ГВП 24.3.1955 дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Умер 14 августа 1958 года в Москве (но не в 1960 году, как указывается в некоторых источниках).

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1949) — за разработку новой аппаратуры
• орден Красного Знамени (31.7.1944)
• орден Отечественной войны II степени (24.2.1945)
• орден Трудового Красного Знамени (20.9.1943)
• два ордена Красной Звезды (8.1940, 20.7.1949)
• девять медалей;
• заслуженный работник НКВД (19.12.1942)

Источники

• dare.uva.nl/document/2/55774
• www.hrono.ru/biograf/bio_k/kgb_b.php
• [books.google.ru/books?id=e4kjAQAAMAAJ&q=VLADIMIR+MIKHAILOVICH+BLINDERMAN&dq=VLADIMIR+MIKHAILOVICH+BLINDERMAN&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj4ho_zj6rMAhVGiywKHQCbBhgQ6AEIKTAA Некролог]
• www.memo.ru/uploads/files/845.pdf

Отрывок, характеризующий Блиндерман, Владимир Михайлович

– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.