Блискунов, Александр Иванович

Александр Иванович Блискунов
Научная сфера:	хирургия, медицинская техника
Награды и премии:

Александр Иванович Блискунов (1938—1996) — советский учёный, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный изобретатель СССР и УССР.

Родился 19 сентября 1938 года в селе Новая Калитва Новокалитвянского района Воронежской области. До 1945 года носил фамилию Бобров, после переезда с матерью в Крым был усыновлен отчимом.

Окончил школу № 62 Сталинской железной дороги станции Симферополь (1955, ныне школа № 5). Поступил в Крымский медицинский институт, но вскоре бросил и был призван в армию.

В 1957—1963 работал разнорабочим, поездным кочегаром, с 1958 слесарем, токарем, фрезеровщиком на заводе «Продмаш», затем гитаристом в эстрадном оркестре.

В 1963 году восстановился в Крымском медицинском институте и в 1969 году его окончил (одновременно с учёбой продолжал играть в оркестре).

В 1974 году защитил диссертацию на тему «Оперативное лечение несложненных переломов позвоночника».

• 1969-1970 врач-хирург 6-й городской больницы с прохождением интернатуры на базе Феодосийской городской больницы.
• 1970-1971 ординатор травматологического отделения 6-й больницы Симферополя.
• 1971-1973 старший лаборант, 1973-1981 - ассистент кафедры травматологии и ортопедии, 1981-1982 ассистент кафедры факультетской и госпитальной хирургии Крымского медицинского института.
• 1982-1984 докторант в Центральном научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии, Москва.
• 1984-1986 – ассистент кафедры хирургических болезней № 2,
• 1986-1987 профессор кафедры, в феврале-мае 1987 г. – заведующий кафедрой ортопедии и травматологии, в 1987-1996 – заведующий кафедрой травматологической ортопедии Крымского медицинского института.

Изобрёл имплантируемые конструкции для удлинения конечностей травматическим больным после операции.

Доктор медицинских наук (1984). Заслуженный изобретатель Украинской ССР (1980).

В 1990 году за создание нового научного направления, разработку и внедрение механических имплантируемых устройств, работающих без внешних источников энергии, профессор А. И. Блискунов удостоен звания «Заслуженный изобретатель СССР».

Умер 28 декабря 1996 года в Симферополе от онкологического заболевания.

В честь него назван Крымский центр травматологии и ортопедии им.А.И.Блискунова - АБАС.

19 сентября 2008 года, к 70-летию со дня рождения Блискунова, на фасаде Крымской медицинской академии им. С.И. Георгиевского установлена в его честь мемориальная доска.

Источники

• «Поднимите мне руки выше, выше, еще выше…» Крымская правда от 20.09.2003
• www.bliskunov.com.ua/node/11
• www.forum.tvergma.ru/index.php?showtopic=2462
• politika-crimea.ru/persons/179-bliskunov-aleksandr-ivanovich

Отрывок, характеризующий Блискунов, Александр Иванович

– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.