Блиссимволика

Блиссимволика
Создан:	Карл Блисс
Регулирующая организация:	Blissymbolics Communication International
Общее число говорящих:	несколько тысяч
Классификация структуры:	Международный вспомогательный язык
Тип письма:	идеограммы
Языковые коды
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO/DIS 639-3:	—
Искусственные языки</div>

Блиссимволика или Блисс — интернациональная семантическая языковая система, состоящая из нескольких сотен базовых графических символов и способная заменить любой естественный и искусственный язык на письме. Каждый блисс-символ представляет собой понятие; будучи объединены вместе, блисс-символы могут создавать новые символы, обозначающие новые понятия.

Блиссимволика отличается от большинства основных мировых систем письменности в том, что символы не соответствуют вообще никаким звукам, используемым в человеческой речи.

История

Блиссимволику придумал Карл Блисс (1897—1985), который родился в австро-венгерском городе Черновцы (в настоящее время город принадлежит Украине). Его родной город представлял собой смесь из разных национальностей, которые «ненавидели друг друга главным образом потому, что они говорили и думали на разных языках». Блисс получил диплом инженера химической промышленности в Венском техническом университете, и в качестве химика-исследователя присоединился к компании, занимающейся электроникой.

В 1938 году немецкая армия вступила на австрийскую территорию, и Блисс был отправлен в концентрационные лагеря Дахау и Бухенвальда. Его жене Клэр, которая была немкой, удалось добиться освобождения мужа, и они стали изгнанниками в Шанхае, где у Блисса имелся двоюродный брат.

Блиссимволика была разработана в то время, когда её создатель был беженцем сначала в Шанхайском гетто, а затем, с 1942 по 1949 годы, в Сиднее. Блисс хотел создать простой в освоении международный вспомогательный язык для обеспечения общения между различными языковыми сообществами. Он был вдохновлен китайскими иероглифами, с которыми познакомился в Шанхае.

Название

Новая система символов была описана в его работе «Semantography» (1949, 2-е изд. 1965, 3-е изд. 1978.) Она имела несколько названий:

В 1942 году я назвал мои символы Всемирной письменностью, затем, в 1947 году выбрал международной научный термин Семантография (от греческого semanticos — «существенное значение», и graphein — «писать»)… Мои друзья утверждали, что принято называть новые системы письма в честь изобретателей… Блиссимволика или Блиссимволы, или просто Блисс… (1965, стр. 8)

Права использования

Поскольку в 1960-х годах имел место «туристический бум», многие исследователи искали новые стандартные символы, которые могли быть использованы как указатели на дорогах, вокзалах, аэропортах и т.д. С этого времени за Блиссимволикой закрепилось её настоящее имя, чтобы исключить чей-либо незаконный плагиат.

В 1960-1970-е годы Блиссимволика, благодаря своей простоте, стала популярной в методике обучения инвалидов с ограниченными возможностями для общения. В 1971 году Ширли Макнотон запустила первую обучающую программу в «Ontario Crippled Children’s Centre» (OCCC), нацеленную на детей с церебральным параличом. Конечная цель программы состояла в том, чтобы использовать Блиссимволику в качестве практического способа научить детей выражаться на своём родном языке, так как Блиссимволика обеспечила визуальные ключи для понимания значений английских слов, особенно обозначающих абстрактные понятия.

В работе «Semantography» Блиссом не был предусмотрен систематический набор определений для символов (вместо этого был предварительный словарь, (1965, стр. 827-67)), поэтому команда Макнотон часто интерпретировала определённый символ собственным образом, что Блисс позже раскритиковал как «неверное истолкование». Например, они могли интерпретировать помидор как овощ в соответствии с английским определением помидоров, используя блисс-символ, который был ограничен Блиссом только овощами, обладающими корнеплодами. В конечном счёте сотрудники OCCC модифицировали и адаптировали блисс-систему с тем, чтобы она могла служить в качестве связующего перехода к английскому языку. Жалобы Блисса о «злоупотреблении» его символикой со стороны OCCC стали настолько регулярными, что директор OCCC сказала Блиссу во время его посещения в 1974 году, чтобы тот никогда более не возвращался. Несмотря на это, в 1975 году Блисс предоставил исключительную международную лицензию на использование своего языка среди детей-инвалидов, новой организации Ширли Макнотон «Blissymbolics Communication Foundation» (позже названной «Blissymbolics Communication International» (BCI)). Тем не менее, в 1977 году Блисс утверждал, что это соглашение было нарушено, так как он был лишён эффективного контроля за собственной системой символов.

Согласно Эрике Окрент это был заключительный период конфликта, критические замечания Блисса к Макнотон сопровождались извинениями. Блисс, наконец, послал своих адвокатов в OCCC, и обе стороны пришли к соглашению: в 1982 году OCCC получила бессрочную лицензию на использование Блиссимволики, а Блисс — 160 тысяч долларов США от благотворительного фонда «Easter Seals». Полученные деньги Блисс потратил на большую публикацию своего собственного руководства по обучению Блиссимволике. (2009, стр. 192—194) В настоящее время организация «Blissymbolic Communication International» утверждает, что только она имеет эксклюзивную лицензию от Блисса на использование и публикацию Блиссимволики для людей с коммуникативными нарушениями, языковыми затруднениями и с трудностями в учёбе.

Метод обучения посредством Блиссимволики используется в Канаде, Швеции и некоторых других странах. Практикующие «блиссимволисты» (то есть, речевые терапевты и практикующие пользователи) утверждают, что некоторые пользователи, которые научились общаться благодаря Блиссимволике, легче учатся читать и писать алфавитную письменность, связанную с местным разговорным языком, чем пользователи, которые не знали Блиссимволики.

Вопрос о речи

В отличие от языков, имеющих сходное построение, таких, например, как «aUI», Блиссимволика была задумана как чисто визуальный, безмолвный язык из той предпосылки, что «межъязыковая связь главным образом осуществляется благодаря чтению и письму». Тем не менее, Блисс предположил, что ряд международных слов всё же мог быть принят, как своего рода устная речь для передачи символов — но только как вспомогательное средство (1965, стр. 89-90.).

Вопрос о том, является ли блиссимволика негласным языком, вызывает споры, независимо от существующей практической пользы от её использования. Некоторые лингвисты, такие как Джон Дефранкис и Джеймс Маршал Унгер утверждают, что не существует подлинно идеографических систем письма с теми же возможностями, которыми обладают естественные языки.

Семантика

На озабоченность Блисса по поводу семантики повлияла работа Джона Локка, «Опыт о человеческом разумении», которая предупреждала от «расплывчатых и незначащих форм речи», которые могут лишь производить впечатление глубокого изучения.

Другим важным проектом-предшественником являлись рассуждения Лейбница об идеографическом языке, названном им «Characteristica universalis», и основанном на принципах китайских иероглифов. Он должен был составлен из некоторого числа знаков, представляющих «видимые вещи их очертаниями, а невидимые понятия — по видимым объектам, которые их сопровождают», с добавлением «некоторых дополнительных значков, чтобы сделать понятыми окончания и частицы» (1965, с. 569). Блисс заявил, что его работа была попыткой осуществления идеи проекта Лейбница.

Наконец, сильное влияние на Блиссимволику оказал труд Огдена и Ричардса «The Meaning of Meaning» (1923, «Значение Значения»), который считался базовой работой по семантике.

Грамматика

Грамматика Блиссимволики базируется на определённой интерпретации природы, разделяя его на вещества (материальные вещи), энергии (действия), и человеческие ценности (умственные оценки). В обычном языке, они дали бы происхождение, соответственно, существительным, глаголам и прилагательным. В Блиссимволике, они отмечены, соответственно, как маленький квадратный значок, значок, напоминающий конус или русскую букву «Л», и значок перевёрнутого конуса или латинскую букву «V». Эти значки-метки могут быть размещены над любым другим символом, превратив его, соответственно, в «вещь», «действие» и «оценку»:

Основные проявления в нашем мире можно разделить на вещества, энергии, и… силы ума. Материю символизирует квадрат, чтобы показать, что структура вещества не хаотична…
Символ энергии указывает… на первобытное состояние нашей планеты, извергающийся вулканический конус…
Символом для человеческой оценки… предлагается конус, стоящий на вершине, положение, которое в физике называют нестабильным… Все слова, касающиеся вещей и действий, относятся к чему-то реальному, которое существует за пределами нашего мозга. Но человеческие оценки… зависят от сознания каждого человека. (1965, с. 42-43)

Если символ не отмечен ни одним из трёх грамматических значков (квадрат, конус, перевёрнутый конус), они могут означать слова, связанные абстрактными предметами; грамматические частицы, и т. д.

Примеры

Этот символ представляет выражение «всемирный язык», и он был первым предварительным названием для Блиссимволики (используемый и в настоящее время). Данная идеограмма сочетает в себе символ «пишущего инструмента» или «ручка» (наклонённая линия указывает на наклон ручки при использовании) с символом «мира», который, в свою очередь, объединяет два символа: «грунт» или «землю» (горизонтальная линия ниже) и «небо» (горизонтальная линия выше). Таким образом, «мир» будет рассматриваться как «всё находящееся между небом и землёй». В совокупности же все перечисленные символы создают новый блисс-символ, означающий «инструмент для написания, чтобы выразить мир».

Полученный блисс-символ явно отличается от символа «языка», который представляет собой комбинацию «рот» и «ухо». Таким образом показано, что естественные языки главным образом устные, а Блиссимволика представляет собой просто систему письменности и имеет дело с семантикой, а не с фонетикой.

Это предложение означает «Я хочу пойти в кино». Этот пример показывает некоторые особенности Блиссимволики:
Местоимение «я» состоит из символа «человек» и цифры «1» (первый человек). Используемая цифра «2» даст символ для слова «ты»; добавление показателя множественного числа (крестик вверху) произвело бы соответственно местоимения «мы» и «вы» (во множественном числе).
Символ «хотеть» содержит сердце, которое символизирует «чувство», значок «огонь» и показатель глагола в верхней части.
Символ «идти» состоит из символов «нога» и показателя глагола в верхней части.
Символ «кинотеатр» составлен из символов «дом» и «фильм»; «фильм», в свою очередь составлен из «камеры» и стрелки.

Международная стандартизация

Как сказано выше, Блиссимволика была использована в 1971 году, чтобы помочь детям из OCCC (в настоящее время «Holland Bloorview Kids Rehabilitation Hospital») в Торонто, Канада. Так как было важно, чтобы дети видели на изображениях стандартные символы, OCCC для прорисовки символов наняло чертежника по имени Джим Грайс. И Карл Блисс и Маргарит Бизли из OCCC сотрудничали с Грайсом, чтобы обеспечить общую согласованность. В 1975 году это движение возглавила новая организация под названием «Blissymbolics Communication Foundation» под руководством Ширли Макнотон. За прошедшие годы эта организация неоднократно меняла своё название: «Blissymbolics Communication Institute», «Easter Seal Communication Institute», и, в конечном счёте, наименована «Blissymbolics Communication International» (BCI).

BCI представляет собой международную группу, которая выступают в качестве органа по стандартизации языка Блиссимволики. Организация взяла на себя ответственность за любые расширения языка Блиссимволики, а также за техническое обслуживание, необходимое для этого. С 1971 года BCI координирует использование языка для альтернативных способов общения, получив лицензию и авторские права через юридические соглашения с Карлом Блиссом 1975 и 1982 годов. Разумное ограничение количества базовых блисс-символов (в настоящее время их около 900) является весьма полезным для сообщества пользователей, способствуя упрощению запоминания идеограмм. Это также помогает при использовании блисс-символов в технологических устройствах, таких как компьютеры.

В 1991 году BCI опубликовала справочник, содержащий словарь на 2300 предметов и подробные правила для графического оформления дополнительных символов, так что был определён первый набор одобренных знаков для общего пользования. 21 января 1993 года Совет по стандартам Канады, поспособствовал регистрации кодировки для Блиссимволики, с целью использования в ISO/IEC 2022 и ISO-IR международного реестра кодированных наборов символов. После многолетних запросов язык Блиссимволики был окончательно утверждён в качестве закодированного языка под кодовым именем zbl в международных стандартах ISO 639-2 и ISO 639-3.

См. также

• Иероглифы
• iConji — система идеограмм
• Isotype — система идеограмм
• [incubator.wikimedia.org/w/index.php?title=Wp/zbl/Main_Page&redirectfrom=infopage%20Пробная%20Википедия%20на%20блиссимволике Пробная Википедия на блиссимволике]

Ссылки

• [elementy.ru/problems/28 Александр Пиперски «Задачи по блиссимволике»]
• [www.blissinfo.ru/ Проект «Говорящие символы». Поддержка безречевых детей-инвалидов]
• [www.symbols.net/blissymbolics/dictionary/ Словарь Блиссимволики]  (англ.)
• [www.blissymbolics.org/ Официальный сайт организации «Blissymbolics Communication International»]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Блиссимволика

– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.