Блитц, Герард

Герард Блитц
Личная информация
Полное имя	Герард Блитц
Оригинальное имя	Gérard Blitz
Награды и медали Плавание Олимпийские игры Бронза Антверпен 1920 100 м на спине Водное поло Олимпийские игры Серебро Антверпен 1920 мужчины Серебро Париж 1924 мужчины Бронза Берлин 1936 мужчины

Герард Блитц (нидерл. Gérard Blitz; 1 августа 1901 — 8 марта 1979) — бельгийский пловец и ватерполист еврейского происхождения, призёр Олимпийских игр.

Родился в 1901 году в Амстердаме (Нидерланды), впоследствии переехал в Бельгию. В 1920 году принял участие в Олимпийских играх в Антверпене, где завоевал бронзовую медаль в плавании на дистанции 100 м на спине, и вместе с братом Маурисом помог бельгийской сборной по водному поло стать обладательницей серебряной медали. В 1921 году установил новый мировой рекорд в плавании на 400 м на спине (5 минут 59,2 сек), продержавшийся до 1927 года. В 1924 году на Олимпийских играх в Париже братья Блитц опять помогли бельгийской сборной завоевать серебряную медаль в водном поло; в плавании же Герард стал 4-м на дистанции 100 м на спине. В 1928 году на Олимпийских играх в Амстердаме ему не удалось добиться медалей ни в плавании, ни в водном поло, но зато в 1936 году на Олимпийских играх в Берлине Герард Блитц стал обладателем бронзовой медали в водном поло, став одним из немногих спортсменов-евреев, сумевших получить медали в гитлеровской Германии.

В 1990 году внесён в Международный зал славы плавания.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/bl/gerard-blitz-1.html Герард Блитц] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Блитц, Герард

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.