Блокула

Блокула (швед. Blåkulla) — одинокая скала посреди моря в Швеции, легендарное место шабаша ведьм.

Мифология

По шведскому поверию, колдуны и ведьмы отправлялись на шабаш не верхом на мётлах и палках и не с помощью волшебных мазей, а просто выходили на один перекрёсток, — на росстань, как выражаются в наших русских сказаниях. Около этого перекрёстка находилась глубокая и мрачная пещера. Ведьмы становились перед этой пещерой и трижды восклицали: «Антессер, приди и унеси нас на Блокулу». Блокула - гора, совершенно соответствующая немецкому Брокену или Лысой горе наших сказаний.

Антессер же — имя демона, который заведовал шабашными игрищами. Этот демон являлся на призыв своих поклонников одетым в серый кафтан, красные штаны с бантами, синие чулки и остроконечную шляпу. У него была большая рыжая борода. Он подхватывал всех своих гостей и мгновенно переносил их по воздуху на Блокулу, в чём ему помогала толпа чертей, которая являлась вслед за ним. Все эти черти принимали вид козлов; гости и мчались на шабаш, сидя на них верхом. Многие ведьмы водили с собою на шабаш детей. Эта мелкая публика доставлялась на шабаш особым способом, а именно: козлам ведьмы втыкали копья. Ребятишки и садились верхом на эти копья. По прибытии на Блокулу дело шло обычным порядком, т.е. шабаш справлялся, как и всюду в других местах.

Прообраз

Остров Бло-Юнгфрун между материковой частью Швеции и островом Эланд, первоначально называвшийся Blekulla. Это место было открыто Линнеем в 1745 году, и он назвал его Тройеборг (швед. Trojeborg) или «лабиринт». Это древний памятник, представляющий из себя запутанный лабиринт дорожек, сделанных из маленьких камней, которые лежат на скале. Местные рыбаки использовали остров для коротких остановок и на нём нет никаких следов постоянного проживания. Место считалось нечистым и селиться тут не было желания ни у кого.
Карл Линней был первым человеком, который описал остров в 1745 году. Бло-Юнгфрун был тогда девственным островом. Карьерные работы, которые начались в 1904 году, изуродовали остров. Красный гранит экспортировался во всю Европу как камень для художественного оформления. Самая большая пещера острова была полностью уничтожена. Под влиянием общественности остров стал национальным парком в 1926 году.

Блокула в современной культуре

• «Live at Blokula» — альбом 1995 года японской блэк-метал группы Sabbat
• Образ Блокулы в [blokk.ru/kkat/black10/blokkulla/ футболке Blåkkulla] русской streetwear марки BLOKK

Гора для шабаша в разных странах

• Восточнославянские страны — Лысая гора
• Германия — Brocken, Blocksberg
• Швеция — Blåkulla, Häklefjäll
• Норвегия — Bloksberg, Domen
• Дания — Blåkulla, Häklefjäll, Bloksberg
• Исландия — Vala kyrkja
• Финляндия — Kyöpelinvuori

См. также

• Шабаш
• Лысая гора

Литература

• М. А. Орлов, «История сношений человека с дьяволом», 1904.
• Бальтазар Беккер «Очарованный мир или Исследование общепринятых мнений по поводу духов, их природы, могущества, действий и т. п.», 1694.

Отрывок, характеризующий Блокула

У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.