Блок «ФАКТ»

Блок «ФАКТ»
Другие названия:	Блок «Фаланга антикоммунистического тарана»
Является частью:	Движение СОРМ
Идеология:	Ультраправые, Фалангизм, Популизм, Антикоммунизм, Антисоветизм, Антипутинизм
Этническая принадлежность:	Русские, Украинцы, Евреи, Кавказцы
Активна в:	Россия Россия Украина Украина
Дата формирования:	2010
Крупные акции:	нападения, поджоги, вандализм

Блок «ФАКТ» (Блок «Фаланга антикоммунистического тарана») — ультраправая антикоммунистическая группировка, нелегально действующая в Санкт-Петербурге с осени 2010 года. Причисляется к «белоленточной» оппозиции. Активно поддержала украинский Евромайдан. Организация российского протестного движения, практикующая криминальные насильственные методы.

Нападения и акты вандализма

Первая акция «Блок ФАКТ» была совершена 11 ноября 2010 года. Неустановленные лица избили на улице петербургского историка-сталиниста Игоря Пыхалова. Первоначально основное подозрение пало на кавказских экстремистов. Однако месяц спустя группировка публично взяла на себя ответственность: от имени «Блок ФАКТ» в интернете было размещено видео. Нападение на Пыхалова названо «не национальным, а философским и политическим», за его сталинистские взгляды. Событие вызвало широкий резонанс и возмущение, было возбуждено уголовное дело.

9 сентября 2011 года был устроен поджог агитационного автомобиля горкома КПРФ. Ответственность вновь взял на себя «Блок ФАКТ». Было опубликовано заявление группировки с угрозой продолжения хулиганских нападений на коммунистические объекты.

Пока коммунисты воюют одними символами — ответные акции будут такими же символическими… Но если коммунисты пойдут путём своих режимов Сирии, Ливии, Бахрейна (sic!), Китая и Северной Кореи — контрмеры будут адекватными.
Заявление группы Блок «ФАКТ»

Автотранспорт горкома КПРФ был вторично подожжён 9 февраля 2012 года. Горком обратился в правоохранительные органы, но подача заявления не дала результатов.

3 августа 2012 года членом «Блок ФАКТ» был избит до потери сознания член ЦК РКРП-КПСС, секретарь ленинградского обкома РКРП Алексей Русаков. Заявление в полицию осталось без последствий. 7 ноября 2012 года «блокфактовцы» устроили драку на митинге КПРФ у крейсера «Аврора». 22 апреля 2013 года произошло нападение на участника митинга КПРФ у Финляндского вокзала по случаю 143 годовщины со дня рождения В. И. Ленина. Отмечались также разрозненные эпизоды нападений на членов коммунистических организаций.

4 октября 2013 года, после траурного митинга памяти октябрьских событий 1993 года, был избит один из организаторов мероприятия, лидер РКРП-РПК и РОТ-Фронта, бывший депутат Государственной Думы Виктор Тюлькин. «Блок ФАКТ» подозревается в избиении барда Александра Харчикова 6 октября 2013 года.

Особенный резонанс получило нападение на мирового судью Алексея Кузнецова 8 апреля 2013 года. Впервые «Блок ФАКТ» взял на себя ответственность за нападение не на представителя коммунистической оппозиции, а на государственного функционера. Возбуждённое уголовное дело до сих пор не дало результатов.

Вершителя правосудия, не за страх, а за совесть преданного режиму, отдубасили прямо возле печально знаменитого 203-го судебного участка. Отправлять на нары участников мирных акций — это, оказывается, не совсем безопасно. Символический плевок во власть вышел на редкость смачным. Такое стоит десятка запрещённых и сотни разрешённых митингов.

Группировке Блок «ФАКТ» приписываются также многочисленные акты вандализма — осквернение мемориальных знаков советской эпохи. Первой такой акцией было осквернение мемориальной доски Г. В. Романова. За этим последовали осквернение мемориальной доски и памятника В. И.Ленину, уничтожение доски В. Д. Трефолеву, похищение доски М. С. Урицкому.

Прежде ответственность за разного рода эпизоды в Санкт-Петербурге брала на себя «ультраправая группа Блок ФАКТ». Так было в ноябре 2010 года после избиения сталиниста Игоря Пыхалова… Потом, в сентябре 2011 года, та же группа расписалась в поджоге агитационного автомобиля КПРФ… Периодически случаются странные эпизоды — парни без опознавательных знаков нападают на парней в красных шарфах.

Появлялись также сообщения об избиениях членами «Блок ФАКТ» петербургских наркодилеров. Такие действия характерны для ультраправых группировок в различных странах мира.

Идеология, происхождение и место в политическом спектре

Идеология «Блок ФАКТ» основана на антикоммунизме и антисоветизме. Объектами нападений являются прежде всего коммунисты и символы советской эпохи.

Символика коммунизма не приветствуется на улицах российских городов. Это лишнее. Как и сами коммунисты

Такая фиксированность на антикоммунизме в современной России казалась неактуальной и странной. Но нападение на судью Кузнецова, известного жёсткими приговорами в отношении участников протестных акций, позволило причислить «Блок ФАКТ» к антипутинской оппозиции.

Эта акция может свидетельствовать о том, что произошло расширение сферы деятельности: раньше это была организация, которая боролась против коммунистов, сталинистов, выступала против памятных досок разнообразных советских палачей. Теперь «Блок-Факт» стал оппозиционной группой.
Максим Брусиловский, член Экспертного совета оппозиции

Аналитики рассматривают действия «Блок ФАКТ» как эксперимент дестабилизационной стратегии, направленной против коммунистических партий и государственных структур.

«Блок ФАКТ» — кардинальная новация в российском политическом насилии… «В 90-е шанс окончательно добить преступную коммунистическую систему был упущен. В нулевые включился механизм ресоветизации, — рассуждает в ЖЖ московский политэксперт. — В десятые пошла ответная реакция»… Антикоммунистический тренд состыковался с оппозиционным.

Эксперты, исследовавшие происхождение «Блок ФАКТ», утверждают, будто изначально организация была создана в Украине группой ультранационалистов и ветеранов бандеровского движения. Впоследствии она перебралась в Петербург. Украинский национализм отошёл на второй план, сменившись антикоммунизмом и «белоленточной оппозиционностью». Среди боевиков, наряду с украинцами, появились русские, кавказцы и евреи. Не исключается, что сначала группировка действовала против левой оппозиции с санкции правоохранительных органов (косвенно на это указывает крайне пассивное отношение полиции к заявлениям потерпевших), однако

Нападение на Кузнецова позволяет предположить, что организация либо отвязалась от государственных кураторов, либо — что скорее — изначально действовала самостоятельно и решила открыто бросить вызов системе

Другие комментаторы видят в «Блок ФАКТ» признаки «построения фалангистской милиции» (ультраправые ополчения) и ремейк политической культуры «лихих девяностых». При таком подходе антикоммунизм рассматривается как часть общей антигосударственной идеологии. Синтез неофашизма с анархо-синдикализмом основан на криминально-экстремистской ненависти к чиновникам как представителям государства.

Чиновник хорошо работает в одном случае — когда его жизни, здоровью или имуществу угрожает нечто не зависящее от него… Неизвестный избил судью Кузнецова… С хулиганством, впрочем, не получилось — ответственность за избиение на себя взяла питерская группировка под названием «Блок ФАКТ»… Организация, очевидно, подросла, утвердилась в идеях синдикализма и решила дать бой неправедным чиновникам… Блок приписывали то к кавказцам, то к бандеровцам… Всем реально протестным движениям, если такие появятся на территории РФ, видимо, суждено ассоциироваться с кавказскими боевиками или украинскими патриотами-сепаратистами…

Политические эксперты прогнозируют развитие ультраправого экстремизма в России по мере нарастания экономических трудностей и социального протеста. Антикоммунистическая группировка рассматривается в этом контексте

Потенциально «Блок ФАКТ» — предвестие и связующее звено структур новой оппозиции… Ополченцев во всевозможные «блоки» и «факты» хватит с избытком… Провинциальные депрессивные регионы создают наиболее подходящую среду… Ещё поднажать на бизнес, коммерциализировать социалку — и власти получат то, чего ищут. Против государства возникнет такой союз труда и капитала, что мордобоем уже не обойдётся.

Украинский Евромайдан и «Движение СОРМ»

Украинские события 2014 года явно изменили приоритеты «Блока ФАКТ»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). 6 февраля 2014 года в СМИ сообщалось о причастности группировки к передаче на Евромайдан травматических пистолетов.

29 июля 2015 года появилась информация об объединении «Блока ФАКТ», «Свободного Донбасса» и ряда российских, украинских и белорусских радикальных активистов в «Славянское объединение Русский Майдан» — «Движение СОРМ». Ранее, в феврале 2015 года от имени «СОРМа» была распространена листовка «Грядёт Русский Майдан». В тексте перечислялись ранее произошедшие криминальные действия, которые приписывают «Блоку ФАКТ» и «Свободному Донбассу», существование которых листовка поставила под сомнение («А может, даже и нет никаких организаций? Но есть неравнодушные петербуржцы…»), но содержала призыв к продолжению и ужесточению этой тактики и восхвалялся украинский Майдан. Идеологию СОРМ аналитики рассматривают как «смесь из солидаризма, антисоветского и антипутинского популизма и концепции „чем хуже — тем лучше“».

В Северной столице появилось более, менее развёрнутое изложение позиции боевого крыла «русских майдановцев»… Суть листовки проста. Украина совершила народно-освободительную революцию, режим Путина в страхе за себя мстит украинцам за изгнание Януковича, чиновники и олигархи грабят народ, разрушают экономику, «жируют на общей беде». Проскальзывает националистический мотив: «Настоящие национал-предатели продают Россию в Китай»…
Эксклюзив «СОРМа» в другом. Первое: прославление «Правого сектора» как боевой организации, призыв создать его российский аналог. Второе: однозначное одобрение насильственных акций (перечислены петербургские эпизоды) и призыв поставить их на системную основу. Кое-что лучше даже не цитировать… Отметим, что «Правый сектор» в РФ запрещён, позитивное упоминание о нём уголовно наказуемо…
Это не та оппозиция, которая известна в петербургской и российской политике… Обращение явно идёт не к «креативному классу», не к «состоявшимся людям», а к социальным низам, вплоть до озлобленных люмпенов. По всей видимости, как раз такие граждане и совершают то, что описывает и к чему призывает листовка. Вероятно, при участии специфической интеллигенции… В политику включаются новые силы, которым в нормальных обстоятельствах нечего бывает в ней делать.

9 декабря 2015 года в городе Новогродовка на Донбассе прошла международная встреча радикальных национал-солидаристов. Участвовали российское «Движение СОРМ», украинский «Добровольческий Рух ОУН», созданный на базе добровольческого батальона ОУН, приглашение к сотрудничеству направлено «Правому сектору» и нескольким организациям белорусской и таджикской оппозиции. По результатам совещания принята «Донбасская декларация». Борьбу с «режимами номенклатурной олигархии и клептократии» предлагается вести силовыми методами.

Информирование о группировке

Хотя «Блок ФАКТ» выступает как политическая организация, деятельность группировки носит однозначно противозаконный характер и осуществляется нелегально. Информирование производится анонимными телефонными звонками. Ранее информация об акциях первоначально появлялась в блоге члена Экспертного совета оппозиции Максима Брусиловского, который, по его словам, получал её из анонимных источников. В дальнейшем после акций стали делаться звонки в редакции. Видео с заявлением об избиении Игоря Пыхалова было загружено с неизвестного адреса.

С ноября 2014 года первичные сообщения об акциях «Блок ФАКТа», «Свободного Донбасса» и «Движения СОРМ» публикует Олег Гуцуляк. Ранее Гуцуляк был награждён грамотой генерального консульства РФ и получал благодарственное письмо Комитета Госдумы РФ по делам СНГ".

Отрывок, характеризующий Блок «ФАКТ»

– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.