Блосфельд, Георгий Иоакимович
| Георгий Иоакимович Блосфельд | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
Георгий Иоакимович Блосфельд (27 октября 1798 Екабпилс Курляндия — 6 января 1884 Богемия), — доктор медицины, ординарный профессор Казанского университета.
Содержание
Биография
Родился 27 октября 1798 года в Екабпилсе в купеческой семье. Получив среднее образование в гимназии родного города и прослушав курс медицинских наук в Берлинском университете, 13 июня 1820 года удостоен Санкт-Петербургской медико-хирургической академией степени доктора медицины, после чего он занимал в Курляндии различные медицинские должности, с 1830 года исполнял должность ординатора Рижского военного госпиталя[1]. В 1838 году выступил в конкурсе на кафедру судебной медицины в Казанском университете, конкурируя с прозектором Харьковского университета Леоновым.
27 мая 1839 года Георгий Иоакимович избран экстраординарным профессором судебной медицины, медицинской полиции, истории медицины, гигиены и токсикологии, а 22 июля был в этом звании утверждён. В 1843-1857 годах преподавал судебную медицину и на юридическом факультете. 17 марта 1849 года причислен ординарным профессором к юридическому факультету, за неимением на последнем штатных профессоров. В июне-августе 1850 г. и в ноябре—декабре 1855 г. — исполняющий должность декана юридического факультета. В 1846 году представлялся к повышению в ординарные профессоры, но 30 марта был забаллотирован. На вторых выборах 6 июня оказался избранным, но выборы были попечителем кассированы. Избран ординарным профессором 22 декабря 1847 года и утвержден в этом звании 27 марта 1848 года. В 1853—1854 учебном году временно преподавал по вакантной кафедре акушерства. По поручению правительства предпринимал несколько путешествий за границу с научной целью[1]. 23 октября 1864 года забаллотирован к оставлению на службе по выслуге 25 лет. 2 февраля 1865 году уволен от службы, со званием заслуженного профессора. Последние годы своей жизни провел в Дрездене, а затем в Теплице[1]. Скончался в Богемии 8 января 1884 года.
Труды
«Nachrichten über das Kemmernsche Schwefelbad in Livland», Riga, 1836. — «О важности истории медицины и способе её преподавания в университетах» (Журнал М. Н. Пр., 1843). — «Nachrichten über die Kasanische Universität und insbesonder über die medicinische Facultät daselbst» (Allgem. Zeitung, 1843). — «Die Influenza in Kasan in Jahre 1847» (Deutche St.-Petersburger Zeitung, 1847, № 56). — «Начертание судебной медицины для правоведов», Казань, 1847. — «Замечания о восточной холере, свирепствовавшей в городе Казани в 1847 г., собранные из наблюдений профессоров медицинского факультета казанского университета», Казань, 1848. — «Prolegomena in encyclopaediam et methodologiam medicinae», Casani, 1848. — «О влиянии судебной медицины на судопроизводство и необходимости для правоведов знакомиться ближе с этой наукой» (речь, произнесенная в годичном собрании казанского университета 6 июня 1848). — «Судебная токсикология, особенно в техническом отношении» (Ученые записки казанского университета, 1855, II, 3—101). — «О правах утробных и новорожденных недоношенных младенцев вообще и об умышленном изгнании плода в особенности» (Сборник ученых статей, написанных профессорами казанского университета в память пятидесятилетия его существования, 1857, том II).
Источники
- ↑ 1 2 3 Блосфельд, Георгий Иоакимович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1908. — Т. 3: Бетанкур — Бякстер. — С. 92-93.
Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Казанского университета : За сто лет (1804—1904) : В 2 ч. / Под ред. заслуж. орд. проф. Н. П. Загоскина. Ч
Напишите отзыв о статье "Блосфельд, Георгий Иоакимович"
Ссылки
[kgmu.kcn.ru/ubi/index.php?option=com_content&view=article&id=132:blosfield&catid=6:uface&Itemid=45 Биография]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Блосфельд, Георгий Иоакимович
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
