Блуа, Леон
Поделись знанием:
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
| Леон Блуа | |
| Léon Bloy | |
 Леон Блуа, 1887 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Бург-ла-Рен, О-де-Сен |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
писатель, мыслитель-мистик. |
| Направление: |
католицизм |
| Жанр: |
новеллы, эссе (дневники) |
| Язык произведений: |
французский |
| Дебют: | |
Леон БЛУА (фр. Léon Bloy, 11 июля 1846, Нотр-Дам де Санилак, Дордонь — 3 ноября 1917, Бур-ла-Рен, О-де-Сен) — французский писатель, мыслитель-мистик.
Содержание
Биография
Отец - франкмасон, мать - набожная католичка. Не окончил школу, получил семейное воспитание. Рано начал писать, вел дневник, отошёл от религии. С 1864 — мелкий служащий в Париже по протекции отца. В 1868 познакомился с Барбе д’Оревильи, который вернул его в лоно католицизма и добровольным секретарем которого он стал.
Участвовал добровольцем во франко-прусской войне. Дебютировал в 1875. Публиковался в газетах и журналах, выступал как страстный полемист. Тяжело пережил кончину Барбе д’Оревильи и Вилье де Лиль Адана. В 1900-х годах сблизился с Жоржем Руо, Жаком Маритеном, композитором Жоржем Ориком.
Творчество
Автор романов, новелл, полемических эссе, дневника, который вел на протяжении многих лет.
Произведения
Романы
Новеллы
Эссе
- La Meduse-Astruc (1875)
- Le Révélateur du globe (1884)
- Propos d’un entrepreneur de démolitions (1884)
- Un brelan d’excommunié (1889)
- Christophe Colomb devant les taureaux (1890)
- Les Funérailles du naturalisme (1891)
- Le Salut par les Juifs (1892)
- Léon Bloy devant les cochons (1894)
- La Chevalière de la mort (1896)
- Je m’accuse (1899)
- Le Fils de Louis XVI (1900)
- Exégèse des lieux communs (1902)
- Les dernière colonnes de l’Eglise (1903)
- Belluaires et porchers (1905)
- L'Épopée byzantine et Gustave Schlumberger (1906)
- Celle qui pleure (1908)
- Le Sang du pauvre (1909)
- Vie de Mélanie écrite par elle même (1912)
- Sur la tombe de Huysmans (1912)
- L'Âme de Napoléon (1912)
- Méditations dans les ténébres (1918)
- Le Symbolisme de l’apparition (1925, посмертно)
Дневник (фрагменты)
- Le Mendiant ingrat (1898)
- Mon Journal (1904)
- Quatre ans de captivité à Cochons-sur-Marne (1905)
- L’Invendable (1911)
- Le Vieux de la Montagne (1911)
- Le Pèlerin de l’Absolu (1914)
- Au seuil de l’Apocalypse (1916)
- La Porte des Humbles (1920, посмертно)
Дневник (полное издание)
- Journal inédit I (1892—1895), 1989
- Journal inédit II (1896—1902), 2000
- Journal inédit III, 2006
Признание
Получил известность как глубокий католический мыслитель. Его фигура привлекла внимание Н.Бердяева, Ф.Кафки, Э. Юнгера, К.Шмитта, Х. Л.Борхеса, Г.Бёлля и др.
Публикации на русском языке
- Кто здесь царь? Радости этого мира. Пленники Лонжюмо// Антология фантастической литературы. СПб: Амфора, 1999, с.60-67
- Кровь бедняка. Толкование общих мест. Душа Наполеона. М.: Русский путь, 2005
Напишите отзыв о статье "Блуа, Леон"
Литература
- Bollery J. Léon Bloy; essai de biographie, avec de nombreux documents inédits. Paris: A. Michel, 1947-54
- Fontana M. Léon Bloy. Journalisme et subversion 1874—1917. Paris: Honoré Champion, 1998
- Parisse L. Mystique et littérature: l’autre de Léon Bloy. Caen: Lettres modernes Minard, 2006
- Pschera A. Léon Bloy Pilger des Absoluten. Schnellroda: Ed. Antaios, 2006
- Бердяев Н. Рыцарь нищеты// София, 1914, № 6. С. 49-78 ([www.krotov.info/library/02_b/berdyaev/1914_176.htm]
Ссылки
- [incarnation.blogspirit.com/archive/2008/05/04/leon-bloy.html] (фр.)
Отрывок, характеризующий Блуа, Леон
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
