Блудова, Антонина Дмитриевна

Антонина Дмитриевна Блудова
Дата рождения:	25 апреля (7 мая) 1813(1813-05-07)
Место рождения:	Стокгольм
Дата смерти:	9 (21) апреля 1891(1891-04-21) (77 лет)
Место смерти:	Москва
Род деятельности:	писательница, благотворительница, камер-фрейлина

Графиня Антонина Дмитриевна Блудова (25 апреля 1813, Стокгольм — 9 апреля 1891, Москва) — русская писательница, благотворительница, с 1863 года камер-фрейлина.

Дочь государственного деятеля и литератора Дмитрия Николаевича Блудова и Анны Андреевны, урождённой княжны Щербатовой.

Биография

Антонина Блудова получила домашнее образование. В Санкт-Петербурге ею был открыт салон. Является автором воспоминаний о литературной и общественной жизни своего времени (была знакома с А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем, Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, М. Ю. Лермонтовым, К. С. Аксаковым, С. С. Уваровым и другими). Записки публиковались в журналах «Заря» (1871, 1872 года) и «Русский архив» (1872—1875 года), а затем изданные отдельно в 1889 году.

В 1864 году, после смерти отца, оставив светскую жизнь, стала заниматься благотворительностью. Ею в 1865 году в Остроге было основано православное братство во имя святых Кирилла и Мефодия. При нём существовали церковь, начальная школа и женское училище, мужская протогимназия, пансион для крестьянских детей, библиотека, больница, аптека и подворье для паломников путешествующих из Киева в Почаевскую лавру.

Скончалась Антонина Блудова в 1891 году в Москве. Могила в Новодевичьем монастыре уничтожена в 1930-е годы.

Сочинения

• «Последние дни жизни гр. Д. Н. Блудова» // Блудов Д. Н. Мысли и замечания (СПб., 1866);
• «Известия об Острожском Кирилло-Мефодьевском братстве» (М., 1866);
• путевые очерки: «Для немногих. Пять месяцев на Волыни…», «Воспоминания о Почаевской лавре», «Путешествие в Острог» (СПб., 1868);
• «Книга для чтения по русской истории» (СПб., 1869);
• «Воспитанницам училищ гр. Д. Н. Блудова на прощание» (СПб., 1881);
• «Воспоминания» (М., 1889).

Источники

• Блудова Антонина Дмитриевна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.pravenc.ru/text/149405.html Блудова Антонина Дмитриевна] // Православная энциклопедия

Отрывок, характеризующий Блудова, Антонина Дмитриевна

Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.