Блуждающие звёзды (роман)

Блуждающие звёзды
идиш ‏בלאָנדזשענדע שטערן‏‎
Жанр:	роман
Автор:	Шолом-Алейхем
Язык оригинала:	идиш
Дата написания:	1909 – 1911
Дата первой публикации:	1909 – 1911
[www.litmir.co/br Электронная версия]

«Блуждáющие звёзды» (идиш ‏בלאָנדזשענדע שטערן‏‎ — блонджендэ штерн) — роман, одно из наиболее известных произведений в этом жанре классика мировой литературы, еврейского писателя Шолом-Алейхема. «Блуждающими звёздами» писатель завершил свою трилогию, в первых романах которой — «Стемпеню» (1888) и «Йоселе-соловей» (1889) — героями были народные исполнители — «свадебный музыкант» и кантор. В третьем романе автор описал драматическую судьбу любви и разлуки молодых людей, певца и актрисы, посвятивших жизнь самореализации на сцене. Впервые роман был опубликован в варшавской периодике в 1909—1911 годах.

История создания

С. М. Михоэлс писал, что Шолом-Алейхем любил писать о музыкантах, певцах и актёрах, как о людях, «наделенных глубоким и проникновенным чувством красоты».

Начало работы писателя над трилогией относится к 1888 году, когда Шолом-Алейхем написал историку С. М. Дубнову: "Для моего сборника я пишу «еврейский роман под названием „Стемпеню“ … который был ни кем другим, как замечательным маэстро в Бердичеве». В этом же году роман был опубликован в первой книге альманаха «Еврейская народная библиотека», который писатель издавал на собственные средства.

Второй роман трилогии «Иоселе-соловей» о молодом канторе был напечатан уже через год во второй книге «Еврейская народная библиотека».

10 сентября 1909 года Шолом-Алейхем писал в редакцию газеты «Ди найе вельт», что: «ощутил потребность написать ещё один роман после „Стемпеню“ и „Йоселе-соловья“, и тем закончить свою трилогию… мой третий герой будет уже не свадебным музыкантом и не кантором, а чем то больше, человеком более тонкой души — артистом или художником». Писатель, побывавший незадолго до этого в США, решил использовать в романе свои американские впечатления и отразить в романе «жизнь определённого круга в России, как и в Америке. Лестница, скажем, этого здания стоит ногами в нашей стране, а вершиной упирается в Америку, — а там и происходит развязка».

Начало романа — «Актёры» — в 1909—1910 годы печаталось в Варшаве в ежедневной еврейской газете «Ди найе вельт». Вторая часть — «Скитальцы» — в 1910—1911 годы в Варшаве в другой ежедневной еврейской газете «Дер момент».

Сюжет

Это роман о любви и судьбе двух молодых людей из бессарабского местечка Голонешти — Рейзл, дочери бедняка-кантора, и Лейбла, cына провинциального богача, которые в тяге к искусству бегут из родных мест со странствующим еврейским театром, чтобы посвятить свою жизнь сцене. После долгой разлуки, преодолевшие нищету и трудный путь сценической самореализации в мире жестокого театрального бизнеса, ставшие знаменитые певица Роза Спивак и актёр Лео Рафалеско находят друг друга в Америке, но снова расходятся, с грустью понимая, что нет возврата к прошлому, что слишком поздно встретились «блуждающие звезды… видно нет счастья на земле, есть только стремление к нему, погоня за счастьем».

И. Г. Эренбург, несколько раз перечитывавший роман «Блуждающие звезды», говорил о нём: «Я мало знаю произведений, в которых тема искусства и тема любви была бы так по-человечески, нежно, с печальной улыбкой выражена».

Оценки

Краткая еврейская энциклопедия:

«Блуждающие звезды» — высшее достижение Шолом-Алейхема в жанре романа, чему не помешала некоторая сентиментальность фабулы.

Из статьи «Памяти Шолом-Алейхема» к 150-летию писателя:

«Блуждающие звезды» — это первый роман, в котором талант писателя засверкал всеми красками. Здесь как бы собрались воедино все его художественные достижения, богатейшие наблюдения над жизнью и глубокое осмысление этих наблюдений, а также его собственный горький опыт «пролетария пера». В этом романе каждый персонаж тщательно вылеплен, дышит и живет своей неповторимой жизнью.

С точки зрения писателя и критика Н. Е. Ойслендера артисты, герои романа «Блуждающие звёзды» относятся одному из типов еврейского характера, которые Шолом-Алейхемом освобождены от социально-экономических обстоятельств и давления привычного коллективного разума.

Популярность в России

Роман выдержал большое число изданий на идише, английском, польском, русском и других языках.

Русский перевод «Блуждающих звёзд», выполненный писателем А. М. Соболем был напечатан А. В. Амфитеатровым в журнале «Современник» в 1912 году.

В 1926 году по мотивам романа И. Э. Бабель написал сценарий для немого художественного фильма в семи частях. Фильм был снят режиссёром Г. З. Гричер-Чериковером.

В 1959 году столетний юбилей Шолом-Алейхема был отмечен изданием первого в СССР собрания его сочинений в шести томах массовым тиражом 225 тысяч экземпляров, в котором «Блуждающим звездам» (в переводе Я. А. Слонима) был отведён второй том.

В 1991 году в СССР двухсерийный фильм «Блуждающие звёзды» был снят режиссёром В. Н. Шиловским. Музыку к фильму написал композитор А. Б. Журбин.

В 2000 году в московском еврейском театре Шалом состоялась премьера мюзикла «Блуждающие звезды» в постановке писателя и драматурга Б. М. Рацера и композитора Александра Журбина.

В 2013 году лирическая мелодрама «Блуждающие звёзды» была поставлена в театре «Шалом-Алейхем» (Уфа, Башкортостан).

В названную по имени популярного романа серию книг «Блуждающие звёзды» московского издательского дома «Книжники» входят переведённые с идиша произведения разных авторов, составляющих еврейский сегмент мировой литературы.

Ссылки

• Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в шести томах — М.: ГИХЛ, 1959—1961

Отрывок, характеризующий Блуждающие звёзды (роман)

Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.