Блумен, Питер ван
| Питер ван Блумен | |
| Pieter van Bloemen | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
Питер ван Блумен (нидерл. Pieter van Bloemen; 1657—1720) — фламандский живописец барокко, декан Академии Святого Луки; старший брат и первый учитель своего брата Яна Франса.
Биография
Питер ван Блумен родился 16 января 1657 года в городе Антверпене.
Питер ван Блумен обучался мастерству у Симона ван Доу (польск. Simon van Douw), провел более двадцати лет в столице Италии городе Риме, где получил прозвище Стандарт (итал. Stendardo) за то, что в своих картинах уделял большое внимание изображениям штандартов, гербов, флагов и прочей воинской атрибутики[1].
В 1689 году к Питеру приехал его младший брат Ян Франс, совместно с которым, в поисках сюжетов, он неоднократно предпринимал поездки по Италии, в частности в Турин.
Блумен писал пейзажи и архитектурные виды с фигурами людей и лошадей, а также батальные сцены и сцены из солдатской жизни. Картины художника можно было встретить во многих крупных музеях Европы[2]. Одна из них, «Манежная езда на открытом воздухе», была выставлена в столице Российской империи городе Санкт-Петербурге в Императорском Эрмитаже.
Питер ван Блумен скончался 6 марта 1720 года.
Другой его младший брат Hopберт ван Блумен также посвятил свою жизнь живописи[2].
Напишите отзыв о статье "Блумен, Питер ван"
Примечания
|
Картины на Викискладе? |
|---|
- ↑ [www.sphinxfineart.com/DesktopDefault.aspx?tabid=45&tabindex=44&artistid=31884 Pieter van Bloemen, called Standaart (1657 - Antwerp - 1720 - Antwerp)]
- ↑ 1 2 Блумен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- А. Плюшар. Энциклопедический лексикон, том 8. — Типография А. Плюшара; С.-П., 1837 — с. 256 (Ванъ-Блуменъ, Петръ).
Отрывок, характеризующий Блумен, Питер ван
– Маменька, голубушка, простите меня!Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
