Блум, Генрих
Поделись знанием:
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
| Генрих Блум | |
 | |
| Основные сведения |
|---|
Генрих Блум (чеш. Heinrich Blum, в литературе также встречается Jindřich Blum, 16 января 1884, Собешице — 1942, концлагерь) — архитектор, строивший в Брно.
Жизнь
Родился в Собешице (чеш.) около Брно в еврейской семье. Отца звали Шимон, мать Леопольда (при рождении Полатшкова (Polatschková)). Учёбу прошел в Первом немецком реальном училище в Брно, потом в Немецкой технической школе там же, где прошел имматрикуляцию 17 января 1903 года. Первый государственный экзамен сдал в 1914 году (51 балл), второй в 1921, вероятно из-за военной службы в Первой мировой войне[1].
В Технической школе продолжает в роли ассистента, тема его диссертации называлась «анализ застройки Академического района Коровьей горы в связи с территорией между Коровьей горой и Королевским полем»[2].
После учёбы Генрих присоединяется к архитекторам Брно — Ernst Wiesner (англ.), Otto Eisler (англ.), Sikmund Kerekes, для которых главным ориентиром был Адольф Лоос, с которым им удалось встретиться в 1920 году. Благодаря влиянию Лооса Брно сделало большой шаг в применении современной архитектуры[3]. Ещё в половине 30-х годов жил у родителей по адресу Коближна 18. В начале ноября 1941 женился на Gertruda Nasch (рождена 14 января 1879 в Холешове)[1].
В 1942 году Блум был депортирован в рамках окончательного решения еврейского вопроса в Терезин, Люблин. В том же году умер в одном из концентрационных лагерей (в каком точно неизвестно)[4].
Биография
- 1884 рожден в Собешице около Брно.
- 1903—1921 обучение в Немецкой высшей технической школе в Брно.
- 1920 лекции Адольфа Лооса в Брно.
- 1921-? ассистент в в Немецкой высшей технической школе в Брно.
- 1925 диссертация (хранится в архиве Моравской библиотеки[5]).
- 1930-? самостоятельное проектирование в Брно.
- 193?-1939? в ателье Ян Вишек (чеш.).
- 1942 депортирован в Терезин, позже в Люблин, время и место смерти неизвестны[1][4].
Реализованные проекты
- 1924 Известковый и цементный завод, адрес Slaměníkova 23. Проект в соавторстве с Франтишком Гиблом (František Hýbl), построен Továrna na portlantský cement a vápno, Leo Czech a spol, Maloměřice.
- 1928 Вилла, адрес Preslova 7. Строители: Адэла (Adéla) и Йиндржих Розенберг (Jindřich Rosenberg)
- 1928 Вилла, адрес Preslova 5. Строители: Альфред (Alfréd) и Мария Коблитз (Marie Koblitz)
- 1931 Deutsche Masaryk-Volkshochschule, адрес Janáčkovo nám. 2a
- строительная организация: Brünner Deutsches Volksbildungshaus
- сегодня: Факультет естественных наук Масарикова Университета
- 1932 Вилла, адрес Hroznová 39
- Строитель: Yohann, Friederike Wittal
- 1932 Блок с минималистскими квартирами для сдачи в аренду, адрес Merhautova 13
- в соавторстве: Shiram Ašer, Sikmund Kerekes
- строительная организация: строительный и квартирный кооператив Freundschaft
- 1936 Доходный дом, адрес Preslova 11
- соавторство: Богуслав Фухс (англ.)
- строитель: Dr. J. A H. Lōwitovi
- 1936—1938 Административное здания банка Erste māhrische Sparkasse, адрес Jánská 6-10
- соавторство: Йозеф Полашек (Йозеф Полашек (нем.)), Отакар Оплатек (Otakar Oplatek)
- строитель: Erste māhrische Sparkasse
- сегодня: банк Česká spořitelna (чеш.)[1][6]
Конкурсы и проекты
- 1919 проект школы, Тршебич (в соавторстве с (Йозеф Полашек (англ.)), Отакаром Оплатком (Otakar Oplatek).
- 1935 проект Немецкого театра, Brno-Veveří (район Брно).
- 1936 малоквартирные дома, Brno-Štýřice, Brno-Ponava.
- 1937 проект здания управления Чехословацких государственных дорог, Brno-Veveří[6].
Напишите отзыв о статье "Блум, Генрих"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [glum.mzk.cz/F/?func=full-set-set&set_number=022701&set_entry=000001 Brněnští židovští architekti : 1919—1939] / под редакцией Petr Pelčák, Jan Sapák и Ivan Wahla. — Брно: Spolek Obecní dům Brno, 2000. — 95 с.
- ↑ Ideelles Projekt für die Verbauung des sogenanntes «Akademischen Viertels» auf dem Kuhberge in Brünn im Zusammenhang mit dem Sektor zwischen dem Kuhberge und Königsfeld einerseits v. der «Bauerschen Rampe» anderseits / Heinrich Blum. — Brünn : Německá technika, 1925. — 11 s.. [glum.mzk.cz/F/?func=full-set-set&set_number=095027&set_entry=000002 Sign: TK-0055.223,20]
- ↑ Jan Sapák: [www.casopis-architekt.cz/architekti_00/arch_7/tema.htm Adolf Loos], časopis «Architekt» 7/2000
- ↑ 1 2 Docomomo CZ: [becvarova.solnet.cz/index/architect/8 Heinrich Blum], citováno 16.4.2005
- ↑ [www.mzk.cz/ MZK]
- ↑ 1 2 O nové Brno : brněnská architektura 1919—1939 : katalog. I, Textová část / redakce Zdeněk Kudělka a Jindřich Chatrný.. — Brno : Muzeum města Brna, 2000. — 141,444 s. :. ISBN 80-901969-6-9. [glum.mzk.cz/F/?func=full-set-set&set_number=071534&set_entry=000017 Sign: 3-1085.767,1]
Ссылки
- [www.archiweb.cz/buildings.php?type=arch&action=show&id=1230 здание банка Erste māhrische Sparkasse]
 |
Эта статья или раздел содержит незавершённый перевод с иностранного языка. Вы можете помочь проекту, закончив перевод. Если вы знаете, на каком языке написан фрагмент, укажите его в этом шаблоне.
|
Отрывок, характеризующий Блум, Генрих
– Ну, вас!И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
