Блэк, Дон
| Дон Блэк | |
| англ. Don Black | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Направление: |
поэзия |
| Жанр: |
мюзиклы, фильмы, песни |
| Язык произведений: |
английский |
| Премии: |
«Оскар» |
| [www.donblack.co.uk/ Официальный сайт] | |
Дон Блэк (англ. Don Black; род. 21 июня 1938, Лондон) — английский поэт. Писал и пишет стихи для мюзиклов, кино, просто песен. Работал с такими людьми как Джон Барри, Эндрю Ллойд Уэббер, Куинси Джонс, Джюль Стайн, Генри Манчини, Майкл Джексон, Элмер Бернстайн, Мишель Легран и Марвин Халмслич.
Детство
Дон Блэк родился в Лондоне, он был младшим из пяти детей еврейских эмигрантов из России Морриса и Бетси Блэкстон.
Начало карьеры
Он начал свою музыкальную карьеру офисным работником в музыкальном издательстве, а позже работал сонг-плаггером (продвигал песни того или иного исполнителя). Он также был комиком выступая в стиле стендап-комеди.
Был личным менеджером певца Мэтта Монро на протяжении многих лет, а также писал слова для его песен. К их числу относятся «Walk Away» (музыка: Удо Юргенса) и «For Mamma» (музыка: Шарль Азнавур).
Работы в кино
Первый работой Блэка был текст для главной темы фильма о Джеймсе Бонде «Шаровая молния». Он также писал тексты для фильмов «Бриллианты остаются навсегда», «Человек с золотым пистолетом» в сотрудничестве с Джоном Барри и «Завтра не умрет никогда», «И целого мира мало» в сотрудничестве с Дэвидом Арнольдом.
С Джоном Барри Блэк написал песню для фильма «Рожденная свободной» (получивший Оскар «За лучшую песню года»). Также с Джоном были написаны песни для фильмов «Из Африки», «Танцы с волками». Кроме того, Блэк создал новый хит для Мэтт Монро. Песня была номинирована на «Грэмми», как «Лучшая песня 1967 года».
«On Days Like These» — песня из фильма «Ограбление по-итальянски» была написана Доном Блэком на музыку «Quincy Jones». Песня Майкла Джексона «Ben» и певицы Лулу «To Sir, with Love», написанные Блэком, занимали первые места в музыкальных чартах США. Кроме того, он написал в соавторстве с Джимом Штейнманом сингл «Ничего святого», который исполнял Мит Лоуф.
Блэк также был номинирован на «Оскар» за песню «True Grit» в 1969 году, в 1972 году за «Ben», также был номинирован в 1974 году за песню «Wherever Love Takes Me» из фильма «Золото» и в 1976 году за песню «Come to Me» из кинокартины «Розовая пантера наносит новый удар».
Мюзиклы
Блэк — автор таких мюзиклов, как «Билли», «Маленький принц и авиатор» (музыка: Джон Барри), «Мальчик накануне бар-мицвы» (музыка: Джюль Стайн), Dear Anyone (музыка: Джефф Стивенс), Баджи (музыка: Морт Шуман) и несколько он написал вместе с Эндрю Ллойдом Уэббером — «Расскажи мне в воскресенье», «Аспекты любви», «Бульвар Сансет» (за сюжет Блэк получил «Тони»).
В 2002 году Дон работал с индийским композитором А. Р. Рахманом над мюзиклом «Бомбейские мечты». В 2004 году, сотрудничая с Кристофером Хэмптоном и Франком Уайлдхорном, написал мюзикл «Дракула», поставленный на Бродвее. Чуть позже он снова вернулся к сотрудничеству с Джоном Барри, они вместе создали мюзикл «Brighton Rock» по мотивам романа Грэма Грина, он дебютировал в Almeida Theatre в Лондоне в 2004 году. В 2006 году Блэк создал тексты для мюзикла по мотивам книги «Мальчик в перьях» Никки Сингера для National Theatre.
Персональная жизнь
Дон Блэк живёт в Лондоне, с женой Ширли уже более 40 лет.
В 1993 году звукозаписывающая студия «Play It Again» выпустила «Born Free — песенник Дона Блэка», единственный на сегодняшний день альбом, который состоит исключительно из песен, автором или соавтором которых является Блэк.
В 2007 году лирик был введен в Зал славы поэтов-песенников.
17 августа 2008 года в театре London Palladium прошёл концерт «Лирика Дона Блэка». На нём исполнялись исключительно его песни. Вечер состоялся, и Майкл Паркинсон записал его для трансляции по BBC Radio 2, в список исполнения были включены две песни из нового мюзикла Блэка «Граф Монте-Кристо». В концерте участвовали: Ли Мид, Гарри Барлоу, Элки Брукс, Креиг Дэвид, Мария Фридман, Джо Лонгфорн, Лулу, Питер Грант, Раза Джэффри, Мэтт Рол, Райан Моллой, Марти Уэбб, Джонатан Анселл, Хейли Вестенра, Фил Кэмпбелл и Мика Париж. Певцы выступали в сопровождении Королевского филармонического оркестра под руководством Майка Диксона и дирижёров Мишель Леграна и Дэвида Арнольда.
Напишите отзыв о статье "Блэк, Дон"
Ссылки
- [www.donblack.co.uk/ Официальный сайт] (англ.)
Отрывок, характеризующий Блэк, Дон
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
