Блюмберг, Жан Карлович

Жан Карлович Блюмберг
латыш. Žanis Blumbergs
Дата рождения	21 сентября 1889(1889-09-21)
Место рождения	Добленский уезд, Курляндская губерния (ныне Ауцский край, Латвия)
Дата смерти	26 апреля 1938(1938-04-26) (48 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Россия Россия (1908—1918) РСФСР РСФСР (1918—1922) СССР СССР (1922—1938)
Род войск	пехота
Звание	капитан (РИА),
Командовал	3-й бригада Лат.стр.дивизии 5-я армия 126-я стрелк. бригада 42-й д. 124-я стрелк. бригада 42-й д. 1-я стрелковая дивизия 11-й стрелковый корпус Начальник факультета Военно-инженерной академии
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии

Жан Карлович Блюмберг (латыш. Žanis Blumbergs; 21 сентября 1889 — 26 апреля 1938) — советский военачальник, комдив (26.11.1935).

Биография

Родился в 21 сентябре 1889 в местечке Альтауц (ныне Ауцский край) Добленскогo уезда Курляндской губернии в семье крестьян-латышей. В 1907 окончил городское училище в Митаве. В 1908 поступил на военную службу в качестве вольноопределяющегося. В 1910—1913 гг. — юнкер Виленского военного училища.

После выпуска подпоручиком 06.08.1913 г. служил в 99-м Ивангородском пехотном полку. Участник Первой мировой войны, в ходе которой занимал должности командира роты, начальника команд конных и пеших разведчиков, начальника пулеметной команды. Последний чин и должность в старой армии — капитан, командир батальона.

В Красной армии с июня 1918 года. Участник Гражданской войны. Воевал на Восточном, Северо-Западном и Южном фронтах, занимая должности: в 1918 г. — командир 3-й бригады Латышской стрелковой дивизии, командовал 5-й армией с сентября 1918 г. по апрель 1919 г. и прошел с ней все тяжелые бои весеннего наступления белых, в 1919 г. — командующий Северной группой войск 7-й армии, помощник командующего этой армией, начальник тыла 42-й стрелковой дивизии, командир 2-й бригады той же дивизии; в 1920 г. — командир 126-й и 124-й бригад 42-й стрелковой дивизии.

После Гражданской войны продолжал службу в Красной армии. В 1921—1923 гг. — инспектор Управления военно-учебных заведений РККА, командир 1-й стрелковой дивизии. В 1922 г. окончил Высшие академические курсы при Военной академии РККА. В 1924—1926 гг. — командир 11-го стрелкового корпуса. С осени 1926 г. — инспектор по стрелково-тактическому делу Учебно-Строевого управления ГУ РККА. С июля 1929 г. — помощник инспектора пехоты РККА.

С марта 1930 г. — комендант Карельского укрепленного района. В мае 1932 г. назначен инспектором инженерного строительства Управления начальника инженеров РККА. Затем работал руководителем оперативно-тактического цикла Военно-инженерной академии РККА, заместителем начальника той же академии. С июня 1933 г. — начальник кафедры стратегии и тактики, а с ноября того же года — начальник командного факультета этой академии. С января 1936 г. — в распоряжении Управления по командно-начальствующему составу РККА с прикомандированием к Управлению военно-учебных заведений РККА. В сентябре 1936 г. назначен заместителем инспектора пехоты Красной армии. Комдив (Приказ наркома обороны СССР № 2494 от 26.11.1935 года). Кандидат в члены ВКП(б) с июля 1931 г.

Награждён орденом Красного Знамени (Быв. командарм 5: Прик. РВСР № 112: 1922 г.)

Арестован 13 декабря 1937 года. Военной коллегией Верховного Суда СССР 26 апреля 1938 г. по обвинению в принадлежности к антисоветской организации приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 26 апреля 1938 г. Определением Военной коллегии от 19 июля 1957 г. реабилитирован.

Библиография

• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 187—188. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Ссылки

• [www.soldat.ru/forum/viewtopic.php?f=2&t=402 Биография в Мартирологе РККА]
• [www.rkka.ru/handbook/personal/repress/komdiv.htm Репрессии в Красной армии. Комдив.]
• [kdkv.narod.ru/WW1/Spis-BKZ-02B.html Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени (РСФСР)]

Отрывок, характеризующий Блюмберг, Жан Карлович

31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.