Блюм, Владимир Иванович
Поделись знанием:
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
| Владимир Иванович Блюм | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: | |
Владимир Иванович Блюм (писал под псевдонимом Садко; 1877—1941) — русский и советский театральный критик, журналист.
Содержание
Биография
Владимир Блюм родился в 1877 году в Одессе[1]. В 1907 году окончил историко-филологический факультет Московского университета. Работал учителем в нижегородской гимназии. В 1907 году дебютировал как журналист в журнале «Русская мысль». С 1908 года печатался в «Нижегородском листке»[2].
В 1917 году вступил в ВКП(б)[3]. С 1917 года — сотрудник газет «Социал-Демократ», «Известия Московского Совета рабочих депутатов», «Правда», «Известия ВЦИК» и других изданий[4]. В 1919—1921 годах работал главным редактором журнала «Вестник театра», в 1924—1926 годах — журнала «Новый зритель»[2]. Был московским представителем ленинградского журнала «Жизнь искусства», руководил музыкально-театральной секцией Главреперткома[3].
Владимир Блюм публиковал рецензии в «Известиях», «Правде» и других центральных газетах. В своих статьях он поддерживал новый советский театральный репертуар[2]. В то же время, по утверждению «Театральной энциклопедии», он недооценивал роль классического наследия и значение МХАТа[3]. Резко отрицательно относился к оперетте. Считал что сатира наносит «вред рабоче-крестьянской государственности»[2].
Скончался в 1941 году, находясь в эвакуации в Ташкенте[5].
Семья
- Жена — Мария Михайловна Блюм[5].
Сочинения
- «Летучая мышь» // Вести, театра. 1919. № 39, 43;
- Теревсат // Вести, театра. 1920. № 74;
- Теревсат, 2-я прогр. // Вести, театра. 1921. № 85-86;
- Эрмитаж, Вольный театр // Нов. зритель. 1924. № 20;
- Агит-сатира // Нов. зритель. № 36;
- Москва — с точки зрения // Нов. зритель. № 39;
- О Борисове // Жизнь искусства. 1926. № 1;
- Негр-оперетта // Жизнь искусства. № 12;
- Положение с эстрадой // Прогр. Акад. театров. 1926. № 47-48;
- «Букет моей бабушки» // Нов. зритель. 1929. № 43;
- «Любовь Яровая» на сцене Московского Малого театра. М.-Л., ВТО, 1940 г. 96 с.
Напишите отзыв о статье "Блюм, Владимир Иванович"
Литература
- Дмитриев Ю. Я жил тогда… М., 1995. С. 30-32.
Примечания
- ↑ Каменный А. Э. Одесса: Кто есть кто. — Одесса : ОКФА, 1999 . — 543 с.
- ↑ 1 2 3 4 [books.google.ru/books?id=_cSwa5A9uecC&pg=PA82&lpg=PA82&dq=Блюм+Владимир+Иванович&source=bl&ots=1DHSKfqbS4&sig=RRZkTjl_DxmPNksDDeC8Xl4Jy5o&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwij5sO-jJjMAhWPbZoKHQczAHMQ6AEIRjAI#v=onepage&q=Блюм%20Владимир%20Иванович&f=false Эстрада России. XX век: Энциклопедия] / Отв. ред. Е. Д. Уварова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. 863 с.
- ↑ 1 2 3 Блюм Владимир Иванович // Театральная энциклопедия. Том 1 / Глав. ред. С. С. Мокульский — М.: Советская энциклопедия, 1961.- 1214 стб. с илл., 12 л. илл.
- ↑ Блюм, Владимир Иванович // Большая советская энциклопедия: В 66 томах (65 т. и 1 доп.) / Гл. ред. О. Ю. Шмидт. — 1-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1926—1947.
- ↑ 1 2 Чуковская Л. К. [books.google.ru/books?id=6Y-BlqXQS_8C&pg=PA234&dq=Блюм+Владимир+Иванович&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiOkMzjjJjMAhVhCZoKHRAbAeY4ChDoAQhQMAk#v=onepage&q=Блюм%20Владимир%20Иванович&f=false Записки об Анне Ахматовой]
Отрывок, характеризующий Блюм, Владимир Иванович
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
