Бней-Атарот
Поделись знанием:
К:Населённые пункты, основанные в 1948 году
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
Мошав
Показать/скрыть карты
|
Бней-Атарот (ивр. בני עטרות) — мошав, расположенный в центральной части Израиля, между городом Йехуд и аэропортом Бен-Гурион. Административно относится к региональному совету Хевель-Модиин[1]. Население на конец 2010 года составляет 882 человека[2].
История
Бней-Атарот находится на территории бывшей колонии темплеров «Вильгельма»[3], созданной в 1902 году и названной в честь германского императора Вильгельма II. Во время Второй мировой войны немецкие поселенцы в подмандатной Палестине были арестованы как вражеские граждане и депортированы в Великобританию[4]. Мошав был основан в 1948 году во время войны за независимость беженцами из поселений «Атарот» (к северу от Иерусалима), «Нехалим» в Верхней Галилее и «Беэрот-Ицхак» в Негеве. Большинство оригинальных домов немецкой колонии были сохранены.
В 1994 году на перекрестке Бней-Атарот палестинскими террористами был похищен Нахшон Ваксман.
Напишите отзыв о статье "Бней-Атарот"
Примечания
- ↑ [www.modiin-region.muni.il/139535/%D7%99%D7%A9%D7%95%D7%91%D7%99-%D7%94%D7%9E%D7%95%D7%A2%D7%A6%D7%94 Список населённых пунктов регионального совета Хевель-Модиин] (иврит)
- ↑ [www.cbs.gov.il/ishuvim/reshimalefishem.pdf Статистические данные Центрального статистического бюро Израиля на 31.12.2010] (иврит)
- ↑ [www.modiin-region.muni.il/139535/%D7%91%D7%A0%D7%99-%D7%A2%D7%98%D7%A8%D7%95%D7%AA-1 История Бней-Атарот] (иврит)
- ↑ [www.haaretz.com/print-edition/features/the-nine-lives-of-the-lorenz-cafe-1.237605 The nine lives of the Lorenz Cafe] (англ.)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бней-Атарот
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
