Бобашинский, Владимир Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Александрович Бобашинский
Род деятельности:

главный редактор газеты «Крымская правда»

Дата рождения:

4 апреля 1931(1931-04-04)

Место рождения:

Великие Луки

Дата смерти:

28 августа 2011(2011-08-28) (80 лет)

Место смерти:

Симферополь

Награды и премии:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Владимир Александрович Бобашинский (4 апреля 1931 – 28 августа 2011) — главный редактор газеты «Крымская правда», тридцать лет — с 1965-го по 1995-й год возглавлял газету, а затем ещё 11 лет был заместителем главного редактора[1].





Биография

Родился 4 апреля 1931 года в городе Великие Луки Псковской области. В 1947 году в возрасте 15 лет начал работать учеником автослесаря на Львовском мотороремонтном заводе, затем там же намотчиком электромоторов.

В 1954 году окончил Львовский государственный университет по специальности редактор политической и художественной литературы и был направлен на работу ответственным секретарём газеты «Горняк» в Донецкой области.

В 1957 году, переехав в Крым, работал ответственным секретарём газеты «Радянський Крим», а затем редактором газеты «Крымский комсомолец».

В 1963 году окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

В дальнейшем 33 года работал в газете «Крымская правда»: с 1963 года — заместитель редактора, с 1965-го по 1995 год — главный редактор, в 1995-2006 — заместитель редактора.

В 1967-1990 годах был депутатом областного Совета народных депутатов, в 1990-1994 годах — депутат Верховного Совета Крыма первого созыва.

В 1977–1991 годах — член правления Союза журналистов СССР.

Награды

Интересные факты

  • Памятник журналистам и полиграфистам Крыма, установленный в 1985 году в Симферополе, по воспоминанию его скульптора В. С. Гордеева, был установлен по инициативе Бобашинского[2].
  • Среди сотрудников газеты и в среде журналистов был известен как «Боб»[3].
  • Однажды, в советское время, в газете проскочил жуткий ляп: в слове «обком» начальную «о» перепутали с «е». Первый секретарь Крымского обкома Николай Кириченко затем долго припоминал В. А. Бобашинскому этот случай[3].
  • Летом 1984 года газета разместила публикацию под называнием «На радость гусям» об уборке урожая зерновых, в которой раскритиковала совхоз «Родниковый» за то, что перевозимая пшеница рассыпается из грузовиков на радость пасущимся у дороги гусям. Но в последний момент выхода номера дежурный прямо под публикацией поставил срочное сообщение, поступившее по телетайпу «Прибытие Г. Гусака на отдых в Крым». По этому недоразумению В. А. Бобашинский был вызван к заведующему отделом административных органов обкома Виталию Герцеву[4].

Напишите отзыв о статье "Бобашинский, Владимир Александрович"

Ссылки

  • [c-pravda.ru/newspapers/2011/08/30/bobashinskijj-vladimir-aleksandrovich Бобашинский Владимир Александрович], Газета «Крымская правда», 30 августа 2011.
  • [c-pravda.ru/newspapers/2012/08/28/vsjo-eshhjo-s-nami Фотография], Сайт газеты «Крымская правда».

Примечания

  1. Наталья ПУПКОВА — [c-pravda.ru/newspapers/2013/02/06/glavnye-redaktory Главные редакторы], Газета «Крымская правда», 6 февраля 2013
  2. Ольга ПУПЫШЕВА — [maxpark.com/community/13/content/3454068 В Крыму есть такая традиция: 5 мая военкоров вспоминать], 7 мая 2015
  3. 1 2 Елена МАНИНА — [c-pravda.ru/newspapers/archive/2008/02/06 Сладкая каторга (интервью с Владимиром Бобашинским)], «Крымская правда», 6 февраля 2008
  4. М. Бахарев — [c-pravda.ru/newspapers/archive/1998/02/06 Случаи из журналистской жизни. Радуйтесь, гуси!], «Крымская правда», 6 февраля 1998

Отрывок, характеризующий Бобашинский, Владимир Александрович

На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: