Бобков, Семён Алексеевич

Семен Алексеевич Бобков (1896 — 6 ноября 1943) — советский военачальник времен Второй мировой войны, генерал-майор артиллерии (10.11.1942).

Биография

Родился в 1896 года в селе Украинка Пугачевского уезда Самарской губернии (ныне — Пугачевский район Саратовской области) в крестьянской семье. Русский. Трудовую деятельность начал подпаском, сельхозработником.

В 1915 году призван в Российской императорской армии. Участник Первой мировой войны с конца 1916 года на Северном фронте в районе Риги.

В ряды Красной армии вступил в 1918 году. военную службу начал во 2-й батареи 25-й стрелковой дивизии. Участник Гражданской войны в России 1918—1921 годов на Уральском, Колчаковский и Польском фронтах. Прошел путь от младшего командира до помощника командира батальона.

В 1931 году окончил Артиллерийские курсы усовершенствования командного состава. Член ВКП(б) с 1931 года. С 1935 года — полковник, с 1937 года — начальник 1-го отдела управления начальника артиллерии Среднеазиатского военного округа. В 1938 году окончил Курсы усовершенствования высшего командного состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Участник Великой Отечественной войны с 1941 года. Весь свой боевой путь прошел в составе 44-й армии в должности заместителя командующего армией — начальника артиллерии армии. Дважды был ранен. С 10 ноября 1942 года — генерал-майор артиллерии.

6 ноября 1943 года командующий 44-й армией генерал-лейтенант В. А. Хоменко, находясь за рулем штабного автомобиля, вместе с заместителем командующего по артиллерии генерал-майором С. А. Бобковым ошибочно заехали в расположение врага и были убиты. Похоронены вблизи села Каиры Горностаевского района Херсонской области. 20 мая 1944 года останки генералов были найдены и впоследствии перезахоронены в городе Мелитополе Запорожской области.

Награды

Был награжден орденами Красного Знамени (16.04.1943), Кутузова 1-й степени (16.12.1943), Красной Звезды (1936) и медалью «ХХ лет РККА» (1938).

Ссылки

• [issp.gnpu.edu.ua/sites/default/files/doc/maslov_0.pdf Маслов А.] [issp.gnpu.edu.ua/sites/default/files/doc/maslov_0.pdf А. «Новые факты о гибели генералов В. А. Хоменко и С. А. Бобкова».] (рус.)
• [www.generals.dk/general/Bobkov/Semen_Alekseevich/Soviet_Union.html Generals from Soviet Union: Bobkov, Semen Алексеевича] (англ.)

Отрывок, характеризующий Бобков, Семён Алексеевич

И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.