Бобриков, Георгий Иванович

Георгий Иванович Бобриков
генерал-майор Г. И. Бобриков
Дата рождения	4 августа 1840(1840-08-04)
Дата смерти	26 декабря 1924(1924-12-26) (84 года)
Место смерти	Швейцария
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Генеральный штаб
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	1-я гвардейская пехотная дивизия
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1868), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1870), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1871), Орден Святой Анны 2-й ст. (1874), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1876), Золотое оружие «За храбрость» (1877), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1878), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1880), Орден Святой Анны 1-й ст. (1883), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1886), Орден Белого Орла (1891), Орден Святого Александра Невского (1898), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1910).

Георгий Иванович Бобриков (1840—1924) — русский генерал, член Военно-учёного комитета, военный писатель.

Биография

Георгий Бобриков родился 4 августа 1840 года, его родители: член военно-медицинского комитета, старший ординатор Петербургского военно-сухопутного госпиталя Иван Васильевич Бобриков (1798—1883) и Александра Егоровна урождённая Зеланд (1817—1896). Братья и сёстры: Любовь (1834—после 1888); правовед, статский советник Иван (1835—1880); Надежда (1837—после 1917); генерал от инфантерии, член Государственного совета Николай (1839—1904); тайный советник Александр (1846—после 1917).

Воспитывался в 1-м кадетском корпусе. В корнеты произведён 16 июня 1859 г. и выпущен в лейб-гвардии Уланский полк. 17 августа 1862 г. произведён в поручики.

В 1866 году окончил курс в Николаевской академии Генерального штаба и был 27 марта произведён в штабс-ротмистры, два года спустя с производством в капитаны переведён в Генеральный штаб и 17 января назначен старшим адъютантом штаба 2-й гвардейской дивизии, а 16 июля 1869 г. — делопроизводителем канцелярии Военно-учёного комитета Главного штаба.

Произведённый 30 августа 1869 года в подполковники и 30 августа 1872 года в полковники Бобриков 8 ноября 1876 г. был назначен состоящим для поручений при главнокомандующем действующей армией великом князе Николае Николаевиче Старшем, и исполнял обязанности военного уполномоченного в Бухаресте, а затем состоял при князе Милане в Сербии. За боевые отличия в кампании 1877—1878 гг. против турок Бобриков был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» и 23 декабря 1878 г. — орденом св. Георгия 4-й степени

За отличия, оказанные в составе Сербской армии, в войну 1877—1878 годов.

Также за боевые отличия произведён 12 апреля 1878 г. в генерал-майоры, а 14 июля 1879 г. назначен в свиту Его Величества (по другим данным это назначение состоялось 13 февраля 1879 г.). С 26 января 1880 г. состоял в прикомандировании к Главному штабу, в 1880 г. сопровождал графа Шувалова на Берлинский конгресс, по окончании конгресса участвовал в установлении границы между Греческим королевством и Турецкой империей. За эти труды был награждён орденом св. Станислава 1-й степени.

25 февраля 1881 г. Бобриков назначен членом Военно-учёного комитета, а в 1885 г. — генералом для особых поручений при главнокомандующем войсками гвардии и Петербургского военного округа, работал над вопросами, касавшимися обороны Балтийско-Финского побережья Российской империи. 30 августа 1888 г. произведён в генерал-лейтенанты (Г. А. Милорадович в своём справочнике о членах свиты указывает ошибочную дату производства — 30 августа 1884 г.).

Принимая участие в работах по вопросам, касавшимся обороны российского балтийского побережья, Бобриков решительно высказался против устройства крепости в Либаве.

С 24 августа 1898 по 16 ноября 1901 г. Бобриков командовал 1-й гвардейской пехотной дивизией, а затем состоял при войсках гврадии и Петербургского военного округа. 24 февраля 1902 г. назначен членом Александровского комитета о раненых и заведующим Московской Измайловской военной богадельней, 14 апреля 1904 г. произведён в генералы от инфантерии.

Среди прочих наград Бобриков имел ордена св. Анны 3-й степени (1868 г.), св. Станислава 2-й степени (1870 г.), св. Владимира 4-й степени (1871 г.), св. Анны 2-й степени (1874 г.), св. Владимира 3-й степени (1876 г.), св. Анны 1-й степени (1883 г.), св. Владимира 2-й степени (1886 г.), Белого Орла (1891 г.), св. Александра Невского (1898 г., бриллиантовые знаки к этому ордену пожалованы 6 декабря 1904 г.), св. Владимира 1-й степени (6 декабря 1910 г.).

После переворота 1917 года в эмиграции. Георгий Иванович Бобриков умер в Швейцарии 26 декабря 1924 года.

Избранная библиография

• «Герцеговина». СПб. 1875
• «В Сербии». СПб., 1891
• «О деятельности на Берлинском конгрессе» // «Русский вестник»
• «Записка о нуждах сельскохозяйственной промышленности». СПб., 1902
• «Объединение общегосударственных геодезических, топографических и картографических работ» // «Русский вестник», 1903
• «Мотивы преобразования местных учреждений» // «Русский вестник», 1905
• «Наброски из общественной жизни». 1905
• «Очерки быта деревни». 1906
• «Государственность в современности». 1907
• «Записки». Ч. I. СПб. 1913
• «Хозяйство Горинского имения Кременицкого уезда Волынской губернии. Годовой отчет». Пг. 1915

Источники

• Бобриков, Георгий Иванович // Б (Blanc) порох — Бомба. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911. — С. 577. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.] ; 1911—1915, т. 4).</span>
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. СПб., 1886
• Список генералам по старшинству на 1886 г.
• Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801—1906: Биобиблиографический справочник. СПб., 2007
• Бобриков Георгий Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=2022 Бобриков, Георгий Иванович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Бобриков, Георгий Иванович

Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.