Бобров, Глеб Леонидович

Глеб Леонидович Бобров
Место рождения:	Красный Луч, УССР
Годы творчества:	1992-н.в.
Жанр:	художественная литература, драматургия, публицистика
Язык произведений:	русский

Глеб Леони́дович Бобро́в (род. 16 сентября 1964, г. Красный Луч, УССР) — русский писатель, драматург и журналист.

Биография

Родился 16 сентября 1964 года в городе Красный Луч в семье педагогов. После окончания средней школы был призван в ряды Советской армии. Проходил службу снайпером в 860-м отдельном мотострелковом полку 40-й армии в Афганистане (Файзабад, провинция Бадахшан). Награждён медалью ДРА «За отвагу».

После демобилизации работал преподавателем начальной военной подготовки, художником, менеджером. С 2002 года — журналист.

С 1992 года пишет прозу. С 1995 года публикуется в журналах, «Подъём», «Звезда», сборнике «Мы из ArtOfWar».

Журналистская и общественная деятельность Боброва приводят его к политической публицистике. В 2005 году в соавторстве с К. В. Деревянко и Н. А. Грековым выпускает книгу «Тарас Шевченко — крестный отец украинского национализма».

За рассказ «Чужие Фермопилы» получил премию журнала «Звезда» (Санкт-Петербург) «Дебют-2005».

В 2007 году издательство «Эксмо» выпустило книгу «Солдатская сага», куда вошла вся «афганская» проза автора.

В 2008 году издательством Яуза-ЭКСМО был опубликован роман-антиутопия «[okopka.ru/b/bobrow_g_l/text_0280.shtml Эпоха мертворождённых]», посвящённый гипотетической гражданской войне на Украине. Роман довольно быстро приобрел статус культового, вызвал определенный резонанс и по состоянию на 2015 год выдержал шесть переизданий. С началом политического кризиса на Украине о романе вновь заговорили, как о пророческом. Позиция самого автора наиболее полно была [www.kp.ru/video/504363/ изложена в интервью] журналистам «Комсомольской правды» и [ria.ru/interview/20140602/1010318966.html РИА «Новости»].

В 2012 году в соавторстве с Константином Деревянко выпускает книгу «Украинка против Украины», первая в истории научно-публицистическая монография, в которой с критических позиций дана мировоззренческая оценка творческого наследия Леси Украинки.

Летом 2014 года издательство «Яуза» (Москва) сборником "Снайпер в Афгане. Порванные души" переиздало автобиографическую афганскую прозу Боброва, дополнив её большим массивом авторского фотоматериала.

В сентябре 2015 в Луганске ограниченным тиражом в 1 тыс. экз. вышел сборник документальных очерков о гражданской войне в Донбассе "Луганское направление". Весь тираж направлен в учебные заведения Луганской Народной Республики, а также в библиотеки ЛНР, ДНР, Москвы и Санкт Петербурга. Кроме того сборник размещен в свободном доступе в сети Интернет.

По состоянию на весну 2016-го возглавляемый Бобровым Союз писателей Луганской Народной Республики издал два заметных литературных сборника. Первый - [okopka.ru/s/sbornik/text_0270.shtml «Я дрался в Новороссии!»] был издан совместно с московским издательством "Яуза", второй - [lug-info.com/news/one/elektronnaya-versiya-literaturnogo-sbornika-vremya-donbassa-poyavilas-v-svobodnom-dostupe-11094 «Время Донбасса»] - с министерством информации, печати и массовых коммуникаций ЛНР. Сборник «Время Донбасса» был высоко отмечен критиками и литературоведами за высокий уровень литературного качества представленных в нем произведений.

Награждён «серебряной» медалью Василия Шукшина за № 78 (отчеканено всего 100 медалей)

Указом главы ЛНР 14 июня 2016 года награждён государственной наградой Республики - медалью "Луганцы. Верою и усердием".

Живёт в Луганске. Женат, двое детей.

Член Союз писателей России. Председатель Союза писателей ЛНР. Главный редактор сайта okopka.ru.

Публикации

Книги:

• Николай Греков, Константин Деревянко, Глеб Бобров [okopka.ru/n/nachalxnik_k/text_0070.shtml/ «Тарас Шевченко — крестный отец украинского национализма»] — Луганск, издательство «Шико», 2005.
• Глеб Бобров [okopka.ru/b/bobrow_g_l/soldatsagaxml.shtml/ «Солдатская сага»] — М.: Эксмо, 2007
• Глеб Бобров [okopka.ru/b/bobrow_g_l/text_0280.shtml/ «Эпоха мертворожденных»] — М.: Эксмо, Яуза, 2008
• Константин Деревянко, Глеб Бобров [okopka.ru/n/nachalxnik_k/text_0230.shtml/ «Украинка против Украины»]. — Луганск, издательство «Шико», 2012.
• Глеб Бобров "[okopka.ru/b/bobrow_g_l/text_0510.shtml Снайпер в Афгане. Порванные души]" - М.: Яуза, 2014
• Глеб Бобров "[okopka.ru/b/bobrow_g_l/text_0810.shtml Луганское направление. Очерки гражданской войны]" - Луганск.: Луганская область, Украина 2015

Рассказы:

• Глеб Бобров. [magazines.russ.ru/zvezda/2005/12/bob5.html Чужие Фермопилы: Рассказ] / Вступительная заметка Я. Гордина // Звезда. — 2005. — № 12.

Ссылки

• [okopka.ru/b/bobrow_g_l/ Авторская страница Глеба Боброва].

Отрывок, характеризующий Бобров, Глеб Леонидович

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?