Бобров переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°45′55″ с. ш. 37°38′04″ в. д. / 55.76528° с. ш. 37.634667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76528&mlon=37.634667&zoom=12 (O)] (Я)Бобров переулокБобров переулок
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
| Бобров переулок Москва | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
300 м |
| Ближайшие станции метро |
Тургеневская, |
| Прежние названия |
Фролов переулок, |
| Почтовый индекс |
101000 |
| Номера телефонов |
+7(495) XXX---- |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.76522&lon=37.634748&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0%2C%20%D0%91%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B2%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA&sll=37.634748%2C55.76522&sspn=0.04391%2C0.018567 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.76528,37.63472&q=55.76528,37.63472&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Бобро́в переулок (в XVI—XVIII веках Фролов переулок; до 1922 — Юшков переулок) — переулок в Центральном административном округе города Москвы. Проходит от Милютинского переулка до Мясницкой улицы. Нумерация домов ведётся от Милютинского переулка. В средней части переулка в него слева выходит короткий Фролов переулок, соединяющий Бобров переулок и Сретенский бульвар.
Содержание
Происхождение названия
Современное имя переулок получил по имени купца Василия Бобра, жившего в переулке в XVI веке.
История
Переулок возник одновременно со строительством в XVI веке на Мясницкой улице церкви св. мучеников Флора и Лавра и изначально именовался Фроловским переулком. Именно по этому храму царь Алексей Михайлович своим указом от 16 апреля 1658 года велел именовать Мясницкие Ворота Фроловскими, однако это название не прижилось. Имя Фрол в старомосковском говоре произносилось как Флор, в связи с чем переулок именовали Фроловым, Фроловским или Флоровским. После строительства в 80-х годах XVIII столетия (предположительно Баженовым) для генерала И. И. Юшкова дома на углу переулка и Мясницкой улицы переулок получил имя Юшков, а название Фролов закрепилось за боковым переулком между Юшковым и Сретенским бульваром.
В конце XIX века Юшков переулок был кардинально перестроен. В 1902 году на месте здания почтамта в начале переулка с левой стороны был построен гигантский дом страхового общества «Россия», до сих пор доминирующий над Бобровым переулком. Несколько домов было выстроено и с правой стороны переулка.
7 июня 1922 года во избежание одноимённости (в XIX веке в Москве было три Юшковых переулка) был переименован по фамилии проживавшего здесь в XVI веке купца Василия Бобра. В 1934—1935 годах церковь Флора и Лавра вместе с прилегающими строениями была снесена, на её месте устроена автостоянка. На её месте долгое время располагалась техническая площадка строительства станции метро Сретенский бульвар, после завершения строительства разбит газон. Существует проект восстановления церкви, поддержанный мэрией Москвы и патриархией[1]. В 2004 году на углу Фролова и Боброва переулка было построено здание театра «Et cetera» (Фролов переулок, д.2).
Примечательные здания, сооружения и достопримечательности
По нечётной стороне:
- № 1 (Милютинский переулок, д.22; Сретенский бульвар, д. 6) — Здания страхового общества «Россия», построены в 1901 году по проекту архитектора Н. М. Проскурнина (при участии В. А. Величкина, кованая ограда — архитектор О. В. Дессин). До этого здесь стояли палаты Феофана Прокоповича, в XVIII веке переданные московскому почтамту. Кованая ограда с эмблемой общества создана по проекту О. В. Дессина. После 1917 здание последовательно занимали РОСТА, Главное артиллерийское управление РККА, Наркомпрос[2].
По чётной стороне:
- № 4 — самое старое здание переулка, предположительно построенное в середине XVIII века. В конце XIX века здесь находилась редакция газеты «Русские ведомости».
- № 4, стр. 4 — Доходный дом И. В. Ускова (1879, архитектор В. А. Гамбурцев).
- № 6, стр. 1, 2 — здания построены в 1895 году по проекту архитектора Адольфа Николаевича Кнабе на территории усадьбы дворянского рода Петрово-Соловово. В 1998 году при проведении реставрационных работ в стр. 1 в его основе были обнаружены фрагменты кладки XVII и XVIII веков. В начале XVIII века усадьба принадлежала Григорию Михайловичу Петрово-Соловово Меньшому (ум. 1714). После его смерти она перешла к его сыну Лаврентию Григорьевичу, а в 1738 году — его вдове Софье Степановне. После её смерти усадьбой владели её сыновья Иван, затем — Василий Лаврентьевич, вдова которого, Екатерина Львовна, после смерти мужа, втрое увеличила доставшееся ей по наследству владение, присоединив к нему участки по нынешним Боброву (д. 4) и Милютинскому (д. 18) переулкам. В 1777 году она перестроила старый усадебный дом (стр. 1). В 1803 году участок (№ 184/164 Мясницкой части; центральная часть со старым каменным домом) принадлежал московскому купцу Василию Герасимовичу Герасимову, а соседним северным участком владела дочь прежней хозяйки Наталья Васильевна Петрово-Соловово. В 1822 году владелицей усадьбы значится купеческая жена Пелагея Васильевна Бирюкова (дочь В. Г. Герасимова) и роду Бирюковых усадьба принадлежит вплоть до 1917 года. В конце XIX века последняя владелица Анна Александровна Бирюкова (с 1898 г. — Валерьянова) коренным образом перестроила усадьбу: в 1895 году был надстроен главный дом третьим этажом, на крыше устроен световой фонарь над лестничной клеткой; фасады дома получили декоративное оформление, характерное для второй половины XIX века. Одновременно рядом появилось «строение каменное трёхэтажное частью с погребами, коего первый этаж частью жилой для сторожки, кучерской и прачечной, частью нежилой — второй и третий этажи жилые для обыкновенных квартир» (стр. 2). В 1901 году был построен, по проекту архитектора П. Л. Сюзева, новый доходный дом (стр. 3). В советское время все три дома были переделаны под коммунальные квартиры. В 1970-х годах здесь были размещены различные учреждения и, в частности, Московская федерация профсоюзов.
С 1986 года в стр. 3 расположилась Федеральная нотариальная палата, а в 1993 году стр. 1 и 2 были переданы Библиотеке-читальне им. И. С. Тургенева. Мастерской № 19 ГУП «Моспроект-2» (руководитель мастерской и главный архитектор проекта А. Р. Асадов, главный инженер проекта С. Ф. Чуриков) был выполнен проект реконструкции здания — стр. 2. — под задачи публичной библиотеки; за счёт надстройки 4 и 5 этажей и возведения стеклянной ротонды, а также обустройства подвальных помещений, общая площадь здания увеличилась с 550 кв. м. до 1420; официальное открытие первой очереди реконструкции библиотеки состоялось 9 ноября 1998 года в день рождения И. С. Тургенева. Стр. 1 было введено в строй в 2004 году. К этому времени была проведена реставрация фасадов XIX века, раскрыты формы первоначального объема рубежа XVII—XVIII вв. на парадном дворовом фасаде, которые были восстановлены и включены, как фрагмент в своеобразной раме, в поздний фасад здания.
Памятник Тургеневу
Памятник-бюст И. С. Тургеневу (2003, скульптор Н. Ф. Косов, архитектор А. К. Тихонов) установлен в сквере перед библиотекой-читальней, названной его именем[3].
Галерея
- Moscow, Sretensky Boulevard, corner of Frolov Lane.jpg
Дом страхового общества «Россия»
- Et cetera theatre,Moscow.JPG
Театр Et Cetera
- Bobrov,1.JPG
Решётка дома страхового общества со стороны Боброва переулка
Напишите отзыв о статье "Бобров переулок"
Примечания
- ↑ [www.m-2.ru/themes/default/message.asp?folder=1870&matID=22965 В Бобровом переулке будет воссоздана церковь Флора и Лавра]
- ↑ [www.foto-list.ru/cities06_sret_06.html История дома страхового общества «Россия»]
- ↑ Вострышев М. И., Шокарев С. Ю. Москва. Все культурные и исторические памятники. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2009. — С. 417. — 512 с. — (Московские энциклопедии). — ISBN 978-5-699-31434-8.
Литература
- Сорокин В. В. Переулки между Лубянкой и Мясницкой. // Наука и жизнь. — 2000 г., № 6.
Отрывок, характеризующий Бобров переулок
– Я еду.– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
