Бобруйская операция

Бобруйская операция
Основной конфликт: Вторая мировая война
Дата	24 — 29 июня 1944 года
Место	Восточная Белоруссия.
Итог	Победа СССР Создание РККА условий для быстрого наступления на Минск и Барановичи.
Противники
СССР Германия
Командующие
К. К. Рокоссовский Г. Йордан Н. фон Форманн
Силы сторон
? 90,000
Потери
70,000 убито 50,000 убито, 20,000 попало в плен

Бобруйская операция (белор. Бабруйская аперацыя, нем. Bobruisker operation) (24 июня — 29 июня 1944) — стратегическая военная операция вооружённых сил СССР против немецких войск во время Великой Отечественной войны, проведённая в Восточной Белоруссии. Является составной частью Белорусской операции.

Планы советского командования

В Викитеке есть полный текст директивы Ставки ВГК № 220113 от 31 мая 1944 года

Замысел советского командования заключался в нанесении по немецким войскам ударов по сходящимся направлениям из районов севернее Рогачёва и южнее Паричи в общем направлении на Бобруйск с целью окружения и уничтожения основных сил 9-й немецкой армии и дальнейшего наступления на Пуховичи и Слуцк.

Расстановка сил

СССР

• 1-й Белорусский фронт (командующий генерал армии К. К. Рокоссовский)
  • 3-я армия
  • 28-я армия
  • 48-я армия
  • 65-я армия
  • 16-я воздушная армия
  • 1-й гвардейский танковый корпус
  • 9-й танковый корпус
• Днепровская военная флотилия
• соединения авиации дальнего действия

Германия

• части группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал Э. фон Буш)
  • 9-я армия (командующий генерал пехоты Г. Йордан, с 27 июня генерал Н. фон Форман)
    • 35-й армейский корпус
    • 41-й танковый корпус
    • 55-й армейский корпус
    • в резерве находились 707-я пехотная дивизия и 20-я танковая дивизия

Ход боевых действий

Войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление с рассветом 24 июня. В первые дни наступления благоприятно развивались события в полосе левого фланга фронта. В 12 часов дня с улучшением погоды появилась возможность нанести первый массированный удар авиацией, в котором наряду со штурмовиками участвовало 224 бомбардировщика. Войска 65-й и 28-й армий при активной поддержке авиации в первый день наступления вклинились в немецкую оборону на 10 км, освободили около 50 населённых пунктов, расширив участок прорыва до 30 км. Чтобы развить успех и отрезать немцам пути отхода из Бобруйска, командующий 65-й армией генерал П. И. Батов ввёл в сражение 1-й гвардейский танковый корпус. К исходу третьего дня наступления соединения 65-й армии вышли на реку Березину южнее Бобруйска, а войска 28-й армии форсировали реку Птичь.. Войска армии поддерживали корабли Днепровской военной флотилии. Ими был высажен успешный десант в селе Здудичи.

Куда медленнее развивалось наступление в полосе правой ударной группировки 1-го Белорусского фронта на рогачёвско-бобруйском направлении, где действовали 3-я и 48-я армии. Дивизии двух стрелковых корпусов, отбивая яростные контратаки пехоты и танков, овладели только первой и второй траншеями. С большими трудностями шло наступление в полосе 48-й армии. Широкая болотистая пойма реки Друть крайне замедлила переправу пехоты, а особенно танков. Лишь после двухчасового напряженного боя её части выбили немцев из первой траншеи и к 12 часам дня заняли вторую траншею. К северу от направления главного удара сопротивление противника оказалось слабее, и действовавшие здесь части несмотря на лесисто-болотистую местность продвинулись значительнее. Поэтому советское командование решило перегруппировать свои силы к северу и, используя обозначившийся успех, развивать наступление на новом направлении.

Конно-механизированная группа, введённая на второй день операции, в полосе наступления 28-й армии наступала в северо-западном направлении и к 26 июня вышла к реке Птичь в районе Глуска и местами форсировала её. В ночь на 27 июня 1-й гвардейский танковый корпус, совершив манёвр, перерезал дороги, идущие от Бобруйска на запад и юго-запад. Большую помощь наступавшим соединениям оказывала 16-я воздушная армия, нанося непрерывные удары по отходившим войскам и переправам через реку Березина.

Возобновилось наступление и войск 3-й армии. Но развивалось оно медленно. Тогда по указанию командования фронта командующий 3-й армией генерал А. В. Горбатов утром 25 июня ввёл в сражение 9-й танковый корпус. Совершив искусный манёвр по лесисто-болотистой местности, танкисты при поддержке двух авиадивизий начали стремительно продвигаться вглубь обороны противника и к утру 27 июня стали обходить Бобруйск с севера, где корпус соединился с 1-м гвардейским танковым корпусом, завершив окружение 40-тысячной группировки противника в районе юго-восточнее Бобруйска. В окружение попало 6 дивизий — 40 тыс. солдат и офицеров (по другим данным около 70 тыс. человек) и большое количество вооружения и боевой техники. К этому времени 65-я армия вышла на подступы к Бобруйску, а 28-я армия освободила Глуск.

Окружённые немецкие дивизии пытались прорваться, с тем чтобы вместе с 4-й армией создать оборону на Березине и на подступах к Минску. Однако массированный налёт 526 самолётов 16-й воздушной советской армии, продолжавшийся полтора часа, причинил немцам огромный урон и окончательно деморализовал их. В окружённых немецких войсках началась паника, многие солдаты бросали оружие и пытались выбраться из окружения на запад самостоятельно. К середине дня 28 июня подошедшие войска 48-й армии ударами с нескольких направлений в основном уничтожили окружённую группировку противника. Лишь 5-тысячной группе противника удалось прорваться в направлении на Осиповичи, но и она вскоре была взята в плен. 29 июня Бобруйск, в котором держала оборону 383-я пехотная дивизия, был взят советскими войсками.

Итоги операции

В результате Бобруйской операции войска 1-го Белорусского фронта разгромили главные силы 9-й немецкой армии и создали условия для стремительного наступления на Минск и Барановичи. К исходу 29 июня они продвинулись до 110 км. Окружение бобруйской группировки в оперативной глубине было достигнуто двусторонним охватом, осуществлённым в короткие сроки. Важнейшая особенность уничтожения этой группировки — массированное применение авиации фронта. Двадцать наиболее отличившихся в боях соединений и частей были удостоены почётного наименования «Бобруйские».

Литература

• История Второй мировой войны 1939—1945, т. 9, М., 1978
• История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945, т. 4, М., 1962
• Освобождение Белоруссии 1944, 2 изд., М., 1974
• Болдырев П. С. Бобруйская операция, М., 1945

Отрывок, характеризующий Бобруйская операция

– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.