Бобруйский курьер

«Бобруйский курьер»

Оригинальное название	«белор. Бабруйскі кур'ер»
Основана	1 августа 1914
Язык	белорусский язык, русский язык
Главный офис	Бобруйск
Тираж	5000 тыс.экземпляров
Сайт: [babruysk.by/]

К:Печатные издания, возникшие в 1914 году

Бобруйский курьер бобруйская городская общественно-политическая газета. Старейшая газета Белоруссии. Выходит на русском и белорусском язаках один раз в неделю в среду. Содержит материалы об общественно-политической и культурной жизни Бобруйска и Беларуси, публикует уголовную хронику, спортивные новости, объявления, программу телевидения, рекламу, имеет развлекательные рубрики и т. п. Ранее имела ежемесячное дополнение «православный вестник». Редакция размещается по адресу г. Бобруйск, улица Московская, 38 / девяносто третьего. Главный редактор Анатолий Санотенко.

История

Газета основана 1 августа 1914. Первым издателем и редактором газеты был Гиллер Фававич Фридлянд, владелец типографии, театра и цирка в городе. В начале «Бобруйский курьер» выходил только на русском языке, позиционировал себя как ежедневное беспартийная издание. Он был того же формата, что и сегодня, но издавался на четырех страницах. В газете широко освещались как местные, так и международные события, печаталась уголовная хроника, публиковались стихи, проза, фельетон. Было множество рекламных объявлений, которым предоставлялась практически вся первая полоса. Основанная одновременно с началом Первой мировой войны, газета стремилась информировать своего читателя о военных событиях. В газете выходила постоянная рубрика "Война. Сообщения Ставки "(" Война. Сообщение ставки "), в которой содержались краткие информации о ходе боев с немцами, регулярно печатались телеграммы Штаба Верховного Главнокомандующего, Петраградкае Телеграфное агентства, международных телеграфных агентств. От 1916 при газете даже издавался дополнение — «Телеграммы» Бобруйского курьера "(" Телеграммы «Бобруйского курьера»). «Бобруйский курьер» выходил с перерывом на немецкую оккупацию (февраль — ноябрь 1918), к июлю 1920, когда с уходом польских войск и с окончательным приходом советской власти, был закрыт, как и все негосударственные газеты. Выход газеты был возобновлен в 1991, сначала как дополнение к областной газете «Могилевская правда», затем — как самостоятельный проект. С 2006 и по 2009 год газета не продавалась в госкиосках «Союзпечати». Таким образом Бобруйский курьер стал единственной газетой из тринадцати негосударственных, вернувшихся в продажу летом 2009 года. В 2010 году газета оказалась на грани банкротства. Сотрудники редакции находились в вынужденном отпуске. По мнению редактора Анатолия Санотенко издание оказалось в такой ситуации из-за давления властей.

«Последние семь лет власти делали все, чтобы экономически задушить «Бобруйский курьер». В результате за эти годы газета не смогла заработать столько средств, сколько за этот же период наши ближайшие конкуренты. Перспективы для газеты пока не очень ясны. Может быть, наши шаги по выходу из сложившейся ситуации и приведут к чему-то, однако пока об этом трудно говорить». Мы находимся в довольно специфической среде. В Бобруйске наибольшее количество газет после Минска. Специфика заключается в том, что власти считают все газеты своими слугами. Так считает идеологическая вертикаль. Например, на день печати все руководители местных газет, кроме двух, были приглашены в горисполком и получили дипломы и денежные премии. Нам много раз приходилось слышать, что мы не о том пишем. Не надо было писать о том и том. Да, мы потеряли деньги, однако сохранили свои жизненные ценности, что важнее денег. Мы, как и прежде, считаем, что профессия журналиста - это не профессия лакея», - подчеркнул Анатолий Санотенко.

Литература

• Библиография периодических изданий России, 1901—1916: : Том 1
• Крестьянское движение в Белоруссии в 1914—1917 гг
• Очерки истории Коммунистической партии Белоруссии

Примечания

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бобруйский курьер

– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.