Богарне, Гортензия
| Гортензия де Богарне Hortense Eugénie Cécile de Beauharnais<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Гортензии де Богарне кисти Франсуа Жерара</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1806 — 1810 | ||
| Преемник: | Вильгельмина Прусская | |
| Рождение: | 10 апреля 1783 Париж (Франция) | |
| Смерть: | 5 октября 1837 (54 года) Тургау (Швейцария) | |
| Род: | Бонапарты | |
| Отец: | Александр де Богарне | |
| Мать: | Жозефина де Богарне | |
| Супруг: | Людовик Бонапарт | |
| Дети: | Наполеон Людовик Карл Наполеон Людовик Карл Людовик Наполеон Карл, герцог де Морни (внебрачный) | |
Горте́нзия де Богарне́ (фр. Hortense de Beauharnais, правильно по-франц. Ортанс Эжени Сесиль де Боарне (фр. Hortense Eugénie Cécile de Beauharnais); 10 апреля 1783, Париж — 5 октября 1837, Тургау, Швейцария) — королева Голландии (1806—1810).
Биография
Гортензия Богарне — дочь Жозефины Богарне и её первого мужа виконта Александра де Богарне[1]. Падчерица императора Наполеона I, женившегося на её матери в 1796 году.
В возрасте двенадцати лет Гортензию отдали в пансион мадам Кампан. Умная и красивая девочка пользовалась большой симпатией Наполеона[1], который удочерил Гортензию и её старшего брата, Евгения.
Чтобы укрепить союз двух семей, Жозефина (по настоянию мужа[1]) выдала свою дочь замуж за Людовика Бонапарта (1778—1846), младшего брата Наполеона. Свадьба состоялась 4 января 1801 года и Гортензия стала невесткой своей матери. У супругов родились трое сыновей:
- Наполеон Людовик Карл (10 октября 1802 — 5 мая 1807)
- Наполеон Людовик (11 октября 1804 — 17 марта 1831)
- Карл Людовик Наполеон (20 апреля 1808 — 9 января 1873), будущий Наполеон III, император Франции.
В 1804 году они приобрели дворец Сен-Лё, в котором они жили до 1815 года, и где Гортензия устраивала блистательные балы.
Муж Гортензии, Людовик, стал королём Голландии в 1806, и она стала королевой Голландии. Супруги правили до 1810, когда Голландия была аннексирована Францией.
Её брак оказался несчастливым: Гортензия была влюблена в Жерара Дюрока (некоторые утверждают, что они были любовниками), в то время как Людовик страдал манией преследования и венерической болезнью.
Позднее красивая и соблазнительная Гортензия влюбилась в Шарля де Флао, внебрачного сына Талейрана. У них родился сын Шарль Огюст, будущий герцог де Морни (1811—1865).
При реставрации Бурбонов в 1814 году Гортензия была под защитой Александра I, при его поддержке она получила титул герцогини Сен-Лё от короля Людовика XVIII.
В течение Ста дней Гортензия поддерживала своего отчима, что привело к её изгнанию из Франции после окончательного поражения Наполеона. Она путешествовала по Германии и Италии и в 1817 году остановилась в Швейцарии, где в одиночестве воспитывала своих сыновей. Благодаря заступничеству матери и брата, зятя короля Баварии, она располагала состоянием в 3 миллиона франков, которое обеспечивало ей постоянный доход.
В марте 1831 года, в ходе итальянского мятежа, Гортензия потеряла своего сына, Наполеона Людовика. Но уже в апреле она отправилась в Париж, где при содействии адъютанта нового короля Франции, старинного приятеля её брата, она добилась тайной встречи с французским монархом, который не забыл добродетельного участия Гортензии в деле его матери, герцогини Орлеанской, в период Ста дней. По всей видимости, она хотела обсудить возможность своего возвращения во Францию на постоянное жительство. Однако, приняв участие в церемонии по случаю 10 годовщины смерти императора, 5 мая 1831 года, Гортензия в короткий срок вернулась в Англию[2].
Гортензия Богарне умерла в Швейцарии 5 октября 1837 года в возрасте 54 лет.
Напишите отзыв о статье "Богарне, Гортензия"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Гортензия (Евгения Богарне) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Guy Antonetti. Louis-Philippe. — Париж: Fayard, 2002. — P. 770-771.
Литература
- Mémoires de la reine Hortense. Éditions Mercure de France.
- La Reine Hortense, de Françoise Wagener. Éditions Lattés.
- Joséphine l'impératrice créole. L'esclavage aux Antilles et la traite pendant la Révolution française Jean-Claude Fauveau. Editions L'Harmattan 2010.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Богарне, Гортензия
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.
Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.
