Богданович, Ипполит Фёдорович
Ипполит Фёдорович Богданович | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: |
6 (18) января 1803 (59 лет) |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Род деятельности: |
поэт |
Язык произведений: |
русский |
Подпись: | |
[az.lib.ru/b/bogdanowicha_i_f/ Произведения на сайте Lib.ru] |
Ипполи́т Фёдорович Богдано́вич (23 декабря 1743 [3 января 1744], Переволочна, Киевская губерния — 6 [18] января 1803, Курск) — русский поэт. В историю русской литературы вошёл главным образом как автор стихотворной повести (развлекательной поэмы) «Душенька» — вольного переложения романа Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона».
Биография
Ипполит Богданович родился 23 декабря 1743 (3 января 1744) года в Переволочне, в украинской дворянской семье.
Образование получил в гимназии московского университета[1]. В 1761 году окончил Московский университет (был вольным слушателем[2]) и оставлен надзирателем за классами в университете, хотя с десяти лет был определён в военную службу[3].
В 1762 году переведён в комиссию о строении триумфальных ворот, для которых сочинял надписи. В 1763 году прикомандирован в штат известного военного деятеля графа П. И. Панина[3].
В 1764 году Богданович начал службу в Иностранной коллегии и с 1766 по 1769 являлся секретарём русского посольства при Саксонском дворе. В 1769 году был переведён в департамент герольдии, в 1780 — в государственный архив[3].
С 1783 года Богданович — член Российской академии. С 1788 по 1795 год — председатель государственного архива[3]. После увольнения со службы — оставил Петербург.
Ипполит Фёдорович Богданович умер 6 января 1803 года в Курске; похоронен на Херсонском кладбище города Курска.
Творчество
Писать стихи начал в детстве и уже 14 лет печатал их благодаря М. М. Хераскову и И. И. Мелиссино. В 1763 году он познакомился с графиней Екатериной Дашковой и принимал участие в журналах, выходивших при её участии, выступал как издатель журнала «Невинное упражнение» (1763).
Около 1775 года сочинил вольную повесть в стихах «Душенька», подражая Лафонтену, заимствовавшему свой сюжет из Апулея («Любовь Психеи и Купидона» (1669). «Душенька» была напечатана в первый раз в 1783 году в Петербурге, до 1841 года выдержала 15 изданий; последнее — в 1787 году А. С. Сувориным в «Дешёвой библиотеке». Сочинение это доставило Богдановичу известность и обратило на него внимание Екатерины II. По её поручению он написал для Эрмитажного театра «Радость Душеньки» (1786), «Славяне» (1787) — пьесы, не имевшие успеха.
С сентября 1775 года он издавал «С.-Петербургский вестник», а в 1775—1782 годах редактировал «СПб. ведомости». Кроме того, он написал:
- «Сугубое блаженство» (поэма СПб., 1765);
- «Добромысл», (др. повесть в стихах. М., 1805);
- «Блаженство народов» (поэма, М. 1810);
- «Берег» (СПб., 1812);
- «Русские пословицы» (3 ч. СПб., 1785; здесь народные пословицы переделаны в двустишия);
- «Лира, или собрание разных сочинений» (СПб., 1773).
Подобно многим своим современникам-поэтам, Богданович активно занимался переложением псалмов:
- «Ода из псалма 114»
- «Псалом 45»
- «Небеса поведают славу Божию (из псалма 18)»
- «Псалом 148»
и т. д.
Плодами его исторических занятий остались:
- «Историческое изображение России» (СПб., 1777)
и переводы:
- «Малая война, описанная майором в службе короля Прусского» (с фр., СПб., 1768);
- «Сокращение из проекта о вечном мире Руссо (из Сен-Пьера)» (СПб., 1771)
- «Вертота, история о бывших переменах в Римской республике» (с французского, 3 ч. СПб., 1771—75).
Богданович оставил автобиографию (напечатана в «Отечественных записках», 1853, № 4). Собрание его сочинений вышло в Москве в 1809—1810 гг., 6 ч.; 2-е изд. — М. 1818—1819 г., 4 ч.; 3-е — Смердинское, в 2 ч., в 1848 г.
«Душенька»
Из всего написанного Ипполитом Фёдоровичем историко-литературное значение имеет только «Душенька». Она явилась довольно смелым диссонансом в поэзии XVIII века, занимавшейся производством торжественных надутых од. Современники были поражены новизной её содержания и формы и произвели Богдановича в «гении». «Душенька» породила массу подражаний и переделок, как какое-нибудь «классическое» произведение.
Смерть Богдановича вызвала массу эпитафий, в которых Богданович превозносится именно за написание «Душеньки»:
- Зачем нам надписьми могилу ту чернить
- Где Душенька одна всё может заменить?
— говорится в одной из них.
Сегодня, спустя время, в «Душеньке» можно отметить лёгкость стиха и желание, насколько позволяет нравственная цензура, побеседовать о «клубничке», благодаря которой поэма главным образом и имела успех у современников.
По оценке А. С. Пушкина, «в „Душеньке“ Богдановича встречаются стихи и целые страницы, достойные Лафонтена»[4].
Напишите отзыв о статье "Богданович, Ипполит Фёдорович"
Примечания
- ↑ [megabook.ru/article/Булгаков%20Яков%20Иванович «МЕГАЭНЦИКЛОПЕДИЯ КИРИЛЛА И МЕФОДИЯ»]
- ↑ Шевырёв С. П. [dlib.rsl.ru/viewer/01003543421#?page=108 История Московского университета.] — М., 1855. — С. 95
- ↑ 1 2 3 4 Мазаев М. Н. Богданович, Ипполит Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Пушкин А.С. [pushkin.niv.ru/pushkin/text/articles/article-004.htm О причинах, замедливших ход нашей словесности]. pushkin.niv.ru. Проверено 5 декабря 2014.
Литература
- Стихотворения и поэмы. [Вступ. ст. И. З. Сермана], Л., 1957; в сборнике: Песни и романсы русских поэтов. [Вступ. ст. В. Е. Гусева], М.—Л.,1965.
- Благой Д. Д., История русской литературы XVIII в., 3 изд., М., 1955;
- Мазаев М. Н. Богданович, Ипполит Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Серман И. З., И. Ф. Богданович — журналист и критик, в кн.: XVIII век, сб. 4, М.— Л., 1959.
Ссылки
И. Ф. Богданович в Викитеке? |
- Богданович Ипполит Фёдорович «Стихотворения» [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=28 Библиотека ImWerden]
- Карамзин Николай Михайлович «О Богдановиче и его сочинениях» [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=36 Библиотека ImWerden]
- [az.lib.ru/b/bogdanowicha_i_f/ Сочинения Богдановича на сайте Lib.ru: Классика]
- Богданович И. Ф. [memoirs.ru/texts/Bogdanovic1853.htm Автобиография] / Предисл. и прим. Г. Геннади // Отечественные записки, 1853. - Т. 87. - Кн. 4. - С. 181-186.
- Коровин В. Л. [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/BOGDANOVICH_IPPOLIT_FEDOROVICH.html Богданович. Ипполит Фёдорович] // Энциклопедия Кругосвет
- Родословная И.Ф. [oldbasman.ru/book/item/1/84/ Богдановича]
Отрывок, характеризующий Богданович, Ипполит Фёдорович
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
- Родившиеся 3 января
- Родившиеся в 1744 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Киевской губернии
- Умершие 18 января
- Умершие в 1803 году
- Умершие в Курске
- Писатели по алфавиту
- Поэты России
- Русские поэты
- Члены Академии Российской
- Поэты XVIII века
- Воспитанники московской университетской гимназии
- Выпускники Московского университета до 1804 года
- Поэты России XVIII века