Богданович, Карл Иванович

Карл Иванович Богданович
Дата рождения:	29 ноября 1864(1864-11-29)
Место рождения:	Люцин, Витебская губерния, Российская империя
Дата смерти:	5 июня 1947(1947-06-05) (82 года)
Место смерти:	Варшава
Страна:	Российская империя Российская империя,
Место работы:	ГЕОЛКОМ
Научный руководитель:	И. В. Мушкетов
Известен как:	геолог
Награды и премии:

Карл Ива́нович Богдано́вич (29 ноября 1864, Люцин Витебской губернии — 5 июня 1947, Варшава) — российский и польский путешественник, географ, геолог, этнолог.

По происхождению белорус. До 54 лет жил и работал в России, затем в Польше. Как горный инженер занимался с 1885 г. геологическими исследованиями минералов в различных районах России (Сибирь и Дальний Восток), во многих странах Азии (Персия, Кашгария, Тибет, Китай), в Америке (главным образом Аляска), в Африке и Европе.

В 37 лет — профессор геологии Горного института в Петербурге.

В 49 лет — директор Геологического комитета в Петербурге — научном пункте государственной геологической службы России.

Во время своих научных путешествий по Центральной Азии, Сибири и Дальнему Востоку Карл Богданович интересовался проблемами этнологии. Занимался организацией труда племён, добывающих золото в Кашгарии и Тибете, а также благородные камни в Иране и Сибири. Проводил исследования над доисторическим горным металлом.

Биография

Карл Богданович родился 29 ноября 1864 года в уездном городе Люцине (ныне Лудза, Латвия) в семье белорусской шляхты. Брат Ангела Ивановича Богдановича, публициста и критика.

В 1874—1881 гг. Карл учился в военной гимназии в Нижнем Новгороде.

В 1881—1886 гг. — студент Горного института в Петербурге, после окончания которого получил диплом горного инженера. В 1885 г. во время студенческой практики под руководством Ф. Чернышева проводил исследования на Урале над залежами железной руды, результаты которых опубликовал в этом же году в «Горном журнале».

1886 — окончил Петербургский горный институт, после чего занимался в течение двух лет географическими и геологическими исследованиями в Закаспийской области и северо-восточной Персии.

1889 — в качестве геолога принял участие в экспедиции, снаряжённой Императорским географическим обществом под общим руководством М. В. Певцова, в Тибет и Куэнь-Лунь.

1893—1894 — состоял начальником Среднесибирской геологической партии, производившей исследования между Обью и Байкалом.

1895 — по поручению министерства земледелия и государственных имуществ отправился во главе экспедиции для изучения геологического строения и золотоносности Охотского побережья и Камчатки, продолжавшейся три года. Осенью 1898 года производил геологические исследования на южной оконечности Ляодунского полуострова.

1900 — участвовал в экспедиции, снаряжённой гвардии полковником в отставке Владимиром Михайловичем Вонлярлярским на Чукотский полуостров для поисков золота.

1901 — по поручению геологического комитета, производил геологические исследования восточного Кавказа, в области Главного хребта и совершил два новых пересечения его близ Шах-дага и Базар-дюзы.

1902 по 1919 — состоял профессором Горного института по кафедре геологии и рудных месторождений.

1914 — директор Геологического комитета России.

Научная работа

Создал капитальную сводку о рудных месторождениях (1912—13 гг.), а в 1931 и по нефтяной геологии.

В России Богданович был одним из уроженцев "Северо-Западного края", белорусских земель, входивших до разделов Речи Посполитой в состав Великого княжества Литовского. Несмотря на римско-католическое вероисповедание он сумел пробиться сквозь бюрократические преграды дискриминации, чему был обязан своим способностям, трудолюбию, а также организаторскому таланту. Как руководитель научных экспедиций охотно включал в них поляков, а также своих земляков белорусов. Много времени посвящал полякам-студентам, которые учились в Петербургских высших учебных заведениях. Устраивал их на работы в Геологический комитет и на частные предприятия, где был экспертом. Некоторые из них будучи горными инженерами занимали руководящие посты в польской геологической и горной службе. Стефан Чарноцки, Арнольд Маковски и Станислав Докторович-Хребницки заметно поспособствовали развитию Государственного геологического института в Варшаве.

Карл Богданович никогда не был в заключении. Политических ссыльных познал в Сибири и в других районах империи Романовых. Всегда старался им помочь. Не был исключением в Геологическом комитете и в научных обществах Петербурга, где выдающиеся геологи и географы Феодосии Чернышёв, Иван Мушкетов, Пётр Семёнов-Тян-Шанский оказывали помощь заключённой интеллигенции и политическим ссыльным. Старались помочь найти работу по специальности или в научных пунктах освобождённым из тюремных заключений учёным. . Благодаря им научные достижения Юзефа Лукашевича (18 лет с половиной пробыл в заключении) и Адольфа Жонсницкого (10 лет ссылки в Сибири) были спасены.

В России Богданович был лояльным государственным служащим. По мере возможности он старался проводить геологические исследования также в Литве, Царстве Польском. Поддерживал близкие научные отношения с польской профессурой университетов в Галиции (в то время район Австро-Венгрии). Во время Первой мировой войны работает в Петербурге в Польском экономическом совете, приготавливая план благоустройства минерального сырья после приобретения независимости Польши. Большевики к нему относились недоброжелательно. Это и было одной из причин его решения перебраться в июле 1919 г. в Польшу. В Петербурге осталось много друзей русских и поляков (в том числе членов Русского географического общества), которых поддерживал, высылая научную литературу из Польши.

Как и многие поляки и польскоязычные интеллигенты "старой Литвы", бегущие из Советской России в Польшу, он не сразу получил работу, соответствующую его квалификации. Вначале, как эксперт, обрабатывал рапорты для польской группы — посредников Версальской конференции. Вскоре Богданович вступает на руководящую должность польского представительства Нефтяного общества братьев Нобелей.

В половине 1921 г. Юзеф Пилсудский назначает Карла Богдановича профессором геологии Краковской горной академии, где проработал до 1935 г.. В 1938 г., будучи уже на пенсии, возглавляет администрацию Государственного геологического института в Варшаве.

До 82 года своей жизни учил молодёжь в Краковской горной академии, проводя местные исследования как в Польше, так и за рубежом. Последние 9 лет жизни руководил Польской государственной геологической службой, был директором Государственного геологического института в Варшаве. Умер Карл Богданович в Варшаве 5 июня 1947 г..

Исследования, проведённые Богдановичем в Кубано-Черноморском нефтяном районе дали ценные результаты для стратиграфии кайнозойских, частью меловых отложений юга России. Работы по Средней Азии внесли вклад в сейсмологию и наметили тектоническую схему этого региона.

Избранная библиография

• «К геологии средней Азии. Описание некоторых осадочных образований Закаспийского края и части северной Персии» («Зап. Мин. Общ.», т. XXVI, 1889);
• «Геологические исследования в Восточном Туркестане» («Труды Тибетской экспедиции 1889—90 под начальством М. В. Певцова», ч. II, 1892);
• «Из путешествия по центральн. Азии» («Горн. Журн.», 1892, № 4—5, стр. 84—157);
• «Северо-Западный Тибет, Куэнь-Лунь и Кашгария» («Изв. Геогр. Общ.», т. XXVII, 1892, стр. 480—504);
• «Геологические исследования вдоль Сибирской ж. д. в 1893 г.» («Горн. Журн.», 1894, № 9 и 10);
• «Материалы по геологии и полезным ископаемым Иркутской губ.» («Горн. Журн.», 1895, № 10, 11, 12);
• «Геологические исследования и разведочные работы по линии Сибирской ж. д.» (вып. 2, 1896, стр. 1—294);
• «Очерк деятельности Охотско-Камчатской горной экспедиции 1895—98» («Изв. Геогр. Общ.», XXXV, 1899, вып, VI);
• «Геологическое описание Квантунской обл, и её месторождения золота» («Материалы по геологии России», т. XX, 1900, стр, 1—237);
• «Два пересечения Главного Кавказского хребта» («Труды Геологич. Комитета», т. XIX, 1902, стр, 1—209).

Путешественник и этнограф

Как и немецкий естествоиспытатель, географ Александр фон Гумбольдт, Карл Богданович был путешественником, руководил научными экспедициями, главной целью которых было распознание геологии, на территории которых ещё не проникли учёные. Планы тех экспедиций всегда осуществлял. Его всегда интересовала материальная культура народов, проживающих на территориях, куда проникала научная экспедиция. Интересо¬вался древними способами распознания ценных металлов и пород, условиями труда в шахтах, отношениями между горняками и владельцами шахт, торговлей драгоценными камнями и т.д.. Результаты своих наблюдений обычно реферировал на заседаниях Императорского Русского географического общества, а также Польского географического общества и в др. организациях. Этнографией в основном Богданович интересовался в Азии, на Малайском архипелаге и в Северной Африке.

Человек — легенда

Большую часть работал в России и Польше, всю свою жизнь посвятил научной работе, становясь учёным, который считал геологические залежи природного сырья результатом физических процессов в земной коре. Был уважаемым учителем и создателем научных школ. Его воспитанниками были учёные: тектоник Дмитрий Мушкетов, петрограф Александр Заварицкий, нефтяной геолог Иван М. Губкин, геологический картограф Дмитрий Наливкин.

Творчество Богдановича не раз являлось предметом международных конференций. Одну из них в 1952 г. организовал Государственный геологический институт в Варшаве в честь 100-летия со дня его рождения. Также организовано три польско-советских симпозиума (в 1969 г. в Варшаве, в 1972 г. в Ленинграде и в 1978 г. во Вроцлаве), посвященные в большой степени его научным достижениям. На одном из симпозиумов Роман Качмарчук представил набросок содержания своей докторской диссертации, посвященной Богдановичу.

Рукописи и публикации Карла Богдановича в настоящее время хранятся в Музее Земли Польской академии наук в Варшаве, в Государственном геологическом институте в Варшаве, в Горнометаллургической академии в Кракове, а также в архивах и библиотеках Петербурга и Москвы. Они содержат богатый и ценный материал с информацией о полезных минеральных ископаемых, которой интересуются геологи и историки.

Варшавский Государственный геологический институт выпустил памятную медаль имени Карла Богдановича, которая вручается людям, заслуженным в развитии геологии.

Награды

• Константиновская медаль (1901)

Литература

• Богданович, Карл Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Заварицкий А. Н. [и др.], О научно-организационной деятельности К. И. Богдановича, в кн.: Очерки по истории геологических знаний, в. 5, М., 1956.
• Большая Энциклопедия, Том 3, Петербург 1901, сторона 366
• Рязанов И. А. По горам и пустыням Азии. Путешествия К. И. Богдановича. М., «Мысль», 1976. (серия «Замечательные географы и путешественники», с. 78 с илл. и картами).

Отрывок, характеризующий Богданович, Карл Иванович

– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?