Богданович, Павел Николаевич

Богданович Павел Николаевич
Дата рождения	7 июня 1883(1883-06-07)
Место рождения	Одесса
Дата смерти	6 марта 1973(1973-03-06) (89 лет)
Место смерти	Пиларе, в 45 км от Буэнос-Айреса
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Пехота
Годы службы	1898 - 1920
Звание	Полковник Генерального штаба.
Часть	13-м лейб-Гренадерском Эриванском полку лейб-гвардии Преображенском полку
Командовал	штабом 8-й пехотной дивизии
Сражения/войны	Первая мировая война
Награды и премии

Богданович Павел Николаевич (7 июня 1883 -6 марта 1973) — Полковник Генерального штаба; Участник Великой войны; Глава Объединения Лейб-Гренадерского Эриванского полка.

Биографический указатель

Православный. Уроженец Одессы. Образование получил в Царицынской Александровской классической гимназии (1902) и Киевском военном училище (1904; по 1-му разряду).

В службу вступил 25.09.1902. Из училища выпущен подпоручиком (ст. 09.08.1904) в 13-й л-гренад. Эриванский полк. Офицер 2-й роты, затем состоял офицером полковой учебной команды (1904), позже — полковой адъютант. В 1905-06 участвовал в экспедициях по прекращению волнений и беспорядков в Закавказье (Цалхинское плоскогорье, Манглисский уезд). Получил ранения в голову и спину от разрыва бомбы на ст. Евлах. Назначен адъютантом военного начальника Закавказских жел. дор. с оставлением в должности полкового адъютанта (1906). Поручик (ст. 10.08.1907). На 1909-10 поручик Эриванского гренадерского полка. Штабс-капитан (ст. 07.05.1911). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1911; по 1-му разряду). По окончании Академии проходил цензовое командование ротой в л-гв. Преображенском полку (05.11.1911-07.11.1913; ком. 13-й роты). Старший адъютант штаба 8-й пех. дивизии (с 26.11.1913). Капитан (ст. 06.12.1913). В 08.1914 участвовал в походе в Восточную Пруссию и боях 15-го арм. корпуса у Орлау, Надрау и Ваплица. Был контужен, а 17.08.1914 — ранен. При окружении 13-го и 15-го арм. корпусов 17(30).08.1914 попал в плен. Содержался в лагерях для военнопленных Нейссе, Крефельд, Шваренштедт, Фридберг, Гютерсло. Имел трехмесячное заключение в крепости Глац.

В 1918 из лагеря Гютерсло бежал в Голландию. В 1922 был приглашен на службу в военную миссию при русском посольстве в Париже и приказами по Русской армии № 162, 163, 164 произведен сперва в подполковники (ст. 06.12.1914), а затем в полковники (ст. 15.01.1921). Исполнял должность штаб-офицера для поручений при главноуполномоченном Главнокомандующего Русской армией в Париже. Был приглашен ген. Кутеповым для работы в отделении его штаба. Полковник (1922; одновременно с чином подполковника). В 1925 приступил к созданию Национальная Организация Русских Разведчиков (НОРР) и возглавлял её до начала Второй мировой войны. В 1929 выбыл из штаба ген. Кутепова и полностью посвятил себя Н. О. Р. Р., от имени которой неоднократно выступал на страницах журнала «Часовой». Состоял членом Союза преображенцев и Объединения лейб-гренадерского Эриванского полка.

Во время Второй мировой войны, в середине 1942, стал редактором издававшегося в Париже еженедельника «Парижский вестник». В 1942—1944 в Управлении делами русской эмиграции в Париже. В апреле-сентябре 1943 собирал и жертвовал Управлению делами русской эмиграции деньги на «зимнюю помощь». В 1943 обвинен гестапо в принадлежности к «николаевскому монархическому движению», хранившему верность покойному Великому князю Николаю Николаевичу, но ареста избежал. В августе 1945 г. вместе с другими лицами, сотрудничавшими в «Парижском вестнике», как главный редактор газеты был арестован французскими властями.

В 1948 уехал в Аргентину, где первое время был управляющим большого имения в горах, а затем по болезни переехал в Буэнос-Айрес. Умер в старческом доме «Санта Рита». Похоронен на кладбище в Пиларе, в 45 км от Буэнос-Айресе.

Сочинения

«Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914» (Буэнос-Айрес, 1964). В книге использованы многочисленные свидетельства участников событий, а также все опубликованные на русском и немецком языках статьи и труды, посвященные боям в Вост. Пруссии.

Награды

Орден Святого Станислава 3-ей ст. (Выс. пр. 1907)

Источники

• Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. М., 2002. Рутыч Н. Н.
• Офицеры российской гвардии. М. 2002. Волков С. В.
• Архив библиотеки Фонда Русское Зарубежье. Ф. 7, Оп. 6, Ед. хр. 2. П. Н. Богданович.
• Биографические сведения.

Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914 Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916

См. также

• Русская Императорская армия [www.regiment.ru/bio/B/495.htm#]
• Русские в Буэнос-Айресе [www.broylesrenderings.com/?p=169]
• Сайт ХРОНОС [1914ww.ru/biograf/bio_b/bogdanovich.php]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=113 Богданович, Павел Николаевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Богданович, Павел Николаевич

На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал: