Богдановский, Андрей Васильевич

Андрей Васильевич Богдановский
Портрет А.В.Богдановского мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1780(1780)
Дата смерти	1864(1864)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1798—1820
Звание	генерал-майор
Командовал	Нарвский мушкетёр. п-к
Награды и премии	Наградное оружие Иностранные ордена

Андрей Васильевич Богдановский (1780—1864) — русский военный полковой и дивизионный командир во время Отечественной войны 1812 года, генерал-майор Российской императорской армии.

Биография

Андрей Васильевич Богдановский родился в 1780 году, происходил из малороссийских дворян (Петровский уезд Саратовской губернии).

Получил образование в сухопутном шляхетном кадетском корпусе, из которого 5 июня 1798 года был выпущен в бывший 12-й егерский полк подпоручиком. Произведенный 22-го мая 1805 года в капитаны, Богдановский в 1806 году участвовал в походе против турок и взятии Бендер; оставаясь затем на театре военных действий, он в 1807 году участвовал в осаде Измаила и в боях под этой крепостью, а за отличие в сражении при острове Картале был награждён орденом Святой Анны 3-й степени.

Произведенный 16 января 1808 года в майоры, Богдановский оставался под Измаилом до сдачи этого города, а затем (29 сентября 1809 г.), переправившись за Дунай, двинулся к крепости Гирсово. 22 мая 1810 года Богдановский участвовал в штурме и взятии крепости Базарджик, за что того же числа произведен в подполковники и получил штурмовой крест на георгиевской ленте; с 26 мая он был под крепостью Шумлою и за битвы под этой крепостью 11 и 23 июля был награждён орденами Святой Анны 2-й степени и Святого Георгия 4-й степени.

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против турок 23 июля пред Шумлою, где употреблен был к разным по званию его поручениям и, будучи послан в самые опасные места, исполнял с особливою живостию и акуратностию все даваемые приказания, чрез что не мало способствовал к одержанию победы над неприятелем.

4 августа он двинулся через Силистрию к Рущуку и 26 августа участвовал в сражении при Батине, за которое получил орден Святой Анны 2-й степени с бриллиантами. 9 октября штурмовал Никополь.

20 января 1811 года Богдановский был переведен в нарвский пехотный полк полковым командиром. В войну 1812 года Богдановский участвовал в боях при Маре, при Романовке, под Смоленском и при Бородине, где был ранен ружейной пулей в ногу с повреждением кости, за что 1 октября 1812 года был награждён золотой шпагой с надписью «за храбрость».

В 1813 году Богдановский с 9 по 22 января находился в Царстве Польском, при блокаде крепости Модлин.

Произведенный 16 марта 1813 года в полковники, Богдановский принял участие в дальнейших действиях против Наполеона и за Лейпцигское сражение был награждён (25 октября 1813 г.) орденом Святого Владимира 3-й степени и прусским «За заслуги».

В 1814 году он участвовал занимал Суассон и в бою при Краоне, за что был произведен (23 февраля 1814 г.) в генерал-майоры; в сражении при Лионе он был ранен в грудь и награждён орденом Шведского меча.

18 марта он сражался под Парижем, а 1 апреля двинулся из французской столицы обратно в царство Польское, но в 1815 году снова должен был двинуться со своим полком во Францию.

1 июня 1815 года Богдановский был назначен командиром 1-й бригады 12-й пехотной дивизии и 23 августа того же года участвовал в Высочайшем смотре русских войск Императором Александром Павловичем на полях Шампани. После этого он находился в течение 3-х лет во Франции, в отдельном корпусе под командой генерал-адъютанта графа Воронцова; при выходе оттуда, 4 марта 1818 г., Богдановский был пожалован французским орденом Почетного легиона.

В Россию вернулся 4 февраля 1819 года, а 2 января 1820 года был уволен от службы с мундиром и с полным пенсионом.

16 октября 1823 года он получил должность керчь-еникальского градоначальника и за ревностную службу на этом посту был награждён 3 апреля 1825 г. орденом Святой Анны 1-й степени.

20 февраля 1826 года он перешёл градоначальником в Феодосию, а 1 января 1828 года был назначен одесским градоначальником и 18 августа того же года произведен в тайные советники.

За усердие, оказанное во время турецкой войны 1829 года, при снабжении действовавшей армии продовольствием, Богдановский 6 декабря 1829 года получил знаки ордена Святой Анны 1-й степени с Императорской короной, а 21 апреля 1830 года премирован.

25 февраля 1831 года Богдановский уволен с должности одесского градоначальника, с назначением к присутствованию в Правительствующем Сенате, и 3 марта того же года повелено ему присутствовать в 8 департаменте.

12 августа 1831 г. он был переведен в III отделение 5-го департамента Сената (в Санкт-Петербурге), а 12 апреля 1833 года — в 7-й департамент (в Москву).

31 декабря 1836 года он был награждён орденом Святого Владимира 2-й степени, 3 апреля 1849 года пожалован в действительные тайные советники, 3 января 1855 года награждён орденом Белого Орла, а Высочайшим указом 9 марта 1856 года уволен, согласно прошению, за болезнью, от службы с мундиром и пенсионом.

Андрей Васильевич Богдановский умер в 1864 году.

Литература

• Богдановский, Андрей Васильевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_b37.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 322.

Отрывок, характеризующий Богдановский, Андрей Васильевич

Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.