Богданов, Владимир Анатольевич

Владимир (Серафим) Анатольевич Богданов
Дата рождения:	31 (19) мая 1865(1865-05-19)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	10 ноября 1931(1931-11-10) (66 лет)
Место смерти:	Загорск, Московская область, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Место службы:	храм Преподобного Серафима Саровского
Сан:	протоиерей
Рукоположен:	17 мая 1914, Успенский собор
Церковь	Русская православная церковь

Владимир (Серафим) Анатольевич Богданов (1865—1931) — священнослужитель, протоиерей. Служил в храмах Москвы (1915—1927), был настоятелем храма Преподобного Серафима Саровского при Серафимовском комитете помощи раненым.

Биография

Детство и юность

Родился 19 (31) мая 1865 года в Москве в семье русского зоолога и антрополога Анатолия Петровича Богданова и Елены Васильевны Богдановой (Полеваевой). Был первым ребёнком в семье.

В 1875 году поступил в гимназию Ф. И. Креймана, которую успешно окончил в июле 1884 года. Из-за длительной болезни матери и большой занятости отца часто присматривал за своим младшим братом Еллием. Он также занимался подготовкой Еллия к поступлению в ту же гимназию, где сам учился; вместе с отцом они оказали сильное влияние на выбор Еллием будущей профессии, зародив в нём желание стать биологом.

Дальнейшую судьбу Владимир решил связать с наукой и поступил на физико-математический факультет Московского университета. Окончив его в 1888 году со степенью кандидата математики, в течение 12 лет работал преподавателем в 1-м реальном училище Москвы (ныне школа № 57). С 1900 по 1917 год В. А. Богданов был товарищем начальника отдела прикладной физики Политехнического музея и одновременно — членом и сотрудником многих научных обществ и учреждений, основанных его отцом.

Владимиру пророчили большое математическое будущее, но наука не стала главным делом его жизни. Его в меньшей степени интересовала материальная сторона жизни, чем сакральная суть явлений и событий. В начале XX века В. А. Богданов часто посещал Оптину пустынь, в особенности старца преподобного схиархимандрита Варсонофия; поддерживал духовные связи со старцем Варнавой из Гефсиманского скита. Был духовным сыном протоиерея Валентина Амфитеатрова.

Священническое служение

С юношеских лет был религиозным, что не подавлялось в семье отца естествоиспытателя, а, напротив, поощрялось. Владимир ещё мальчиком посещал приходской храм Спаса на Песках и прислуживал в алтаре.

В 1914 году, 17 мая — в праздник Вознесения Господня, В. А. Богданов целибатом был рукоположен в духовное звание иерея в Успенском соборе. С 1915 года служил в храме Спаса Преображения на Песках, затем — в церкви апостола Филиппа (Иерусалимское подворье). Вплоть до закрытия в 1921 году был священником и настоятелем домовой церкви преподобного Серафима Саровского (на Сивцевом Вражке) при Серафимовском комитете помощи раненым в Москве.

Отказался от предложенной ему Патриархом Тихоном епископской хиротонии. Был в тайном постриге с именем Серафим. Подолгу жил в Дивеевском и Серафимо-Понетаевском монастырях, в Аносиной пустыни и почитался старцем, к которому направлялись за советом и окормлением его духовные ученики.

В 1923 году был впервые арестован. Содержался в заключении в Бутырской тюрьме, затем был сослан сначала в город Усть-Сысольск (ныне Сыктывкар), а позднее в Вятку. Вернулся из ссылки в 1924 году в Москву и продолжил священнослужение — в храмах Иерусалимского подворья, Спаса на Песках, преподобного Саввы Освященного, а также проводил службы у себя дома. В 1925—1927 годах подолгу жил в Аносиной пустыни.

В 1929 году отец Владимир переехал в село Братовщину Московской губернии, а через год поселился на окраине Загорска (ныне Сергиев Посад). После Декларации митрополита Сергия о признании им советской власти находился в оппозиции к митрополиту Сергию (Страгородскому), служил в сельских храмах и дома. Жил очень бедно, вёл аскетичный образ жизни, официально и фактически находился на иждивении своего младшего брата — профессора Е. А. Богданова.

Скончался менее чем через месяц после смерти брата Еллия. Похоронен на Вознесенском кладбище, а позднее, когда оно было снесено, перезахоронен на Старом городском кладбище Сергиева Посада.

Семья

Внешние изображения
	[arran.ru/data/exposition/7/122/1.JPG А. П. Богданов с родственниками и друзьями. На фото с А. П. Богдановым: жена — Елена Васильевна; дети Богдановых: старший сын Владимир, дочь Ольга, сын Еллий. 1877 год.].
	[arran.ru/data/exposition/7/136/1.JPG Владимир Анатольевич Богданов, 1885].
	[arran.ru/data/exposition/7/137/4.JPG Протоиерей Владимир Богданов. Конец 1920-х.].

Отец — Анатолий Петрович Богданов (1834—1896).

Мать — Елена Васильевна, урождённая Полеваева.

Владимир был самым старшим сыном в семье Анатолия Петровича и Елены Васильевны Богдановых, в которой было всего четверо детей — трое сыновей и дочь:

• Ор Анатольевич (1867—1875) — умер в возрасте семи лет от тяжёлой болезни, и его смерть стала большой трагедией и испытанием для всей семьи.
• Ольга Анатольевна (1868—?) — писала детские рассказы, посвятила себя изучению творческого наследия своего отца и разбору его архива.
• Еллий Анатольевич (1872—1931) — российский и советский зоолог, один из основоположников зоотехнии в России и СССР.

Литература

• Осипова И. И. [krotov.info/history/20/1940/osipova96.htm Иеромонахи и монахи] // «Сквозь огнь мучений и воды слёз…»: гонения на Истинно-православную церковь. — М.: Серебряные нити, 1998. — С. 339.
• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu-feCYc8qicW00eu0Ye8mcs00*fO1WfejgdO8ctru2dOiUTaxVP0ssTXoyTaxVP0ssTcehLt5WcC9gvk* БОГДАНОВ Владимир Анатольевич, протоиерей (в тайном постриге Серафим)] / Биографический справочник «За Христа пострадавшие». — М.: ПСТГУ, 1997. — 698 с.
• «Пастырь добрый». Жизнь и труды московского старца протоиерея Алексея Мечева. [true-orthodox.narod.ru/library/priest/Vladimir5.html Прим.217. Протоиерей Владимир Богданов (19.4.1865 — 10.11.1931)] // . — М.: «Паломник», 2004. — С. 724.
• [true-orthodox.narod.ru/library/priest/Vladimir5.html Церковь Катакомбная на земле Российской] // «Православная жизнь». — № 10-12. — 2002. — Джорданвилль. США.
• Емельянов Н. Е. За Христа пострадавшие // Татьянин день. — 1998. — Январь. — № 18. — С.12.

Ссылки

• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu-feCYc8qicW00eu0Ye8mcs00*fO1WfejgdO8ctk* Богданов Владимир Анатольевич]. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный Университет.
• Криволуцкий А. В. [catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=print_page&pid=574 Жизнеописание истинно-православного старца протоиерея Владимiра Богданова]. Церковные Ведомости Русской Истинно-Православной Церкви (14 марта 1999). Проверено 12 августа 2014.
• [arran.ru/?q=ru/node/186 Дом и семья / «Что за бес сидит в вас и не дает вам покоя?..»]. Архивы Российской академии наук. — Виртуальная выставка к 175-летию со дня рождения А.П. Богданова. Проверено 2 августа 2014.

Отрывок, характеризующий Богданов, Владимир Анатольевич

– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.